Фредди не верит и трагически смотрит на себя в отражении в полный рост. Костюм по местной моде, больше похожий на комбинезон, нежно-голубого цвета, совершенно ему не идет, по крайней мере, ему так кажется. Курить хочется еще сильнее. Вайнона говорит, что это вредно.
— Мне нужны сигареты, — требует Фредди, едва явившись из уборной и заметив Отто, стоящего, как всегда, перед панелью и тыкающего пальцами в воздух.
— Зачем портить себе здоровье и голосовые связки? — раздается голос Вайноны.
Отто лишь качает головой и отвечает:
— Вам нужно быть с ней более настойчивым, иначе она совсем обнаглеет и посадит вас на жесткую диету. Вайнона, дай человеку сигареты!
— На диету из протеина! Ты видишь, какой он худющий? — спрашивает Вайнона, игнорируя приказ доктора, но тот лишь поднимает бровь, не отрываясь от своей консоли.
— Ладно, — соглашается она, и Фредди слышит нотки раздражения в голосе.
Рядом с Фредди, прямо из воздуха, появляется продолговатый пластмассовый предмет, разукрашенный всеми цветами радуги. Предмет зависает на уровне его груди, и Фредди тупо смотрит на него, пока Отто не говорит, чтобы ИИ показала, как этим пользоваться.
— Я еще лично должна толкать наших пациентов к самоубийству?! — возмущается Вайнона.
— Не делай вид, что тебе это впервой! — парирует Отто. — Я имею в виду, покажи, как пользоваться сигаретами, — поясняет доктор оторопевшему Фредди.
Коробочка перед Фредди раскрывается сама по себе, оттуда вынимается продолговатый пластмассовый фильтр с кнопочками. Пользоваться на самом деле этой штукой очень легко, вот только это на хрен совсем не похоже на сигареты. Фредди затягивается, но дыма нет, даже запах какой-то до омерзения стерильный и безвкусный. Ему хочется разбить это пыточное приспособление для курильщиков о стену, и он сдерживается из последних сил. Отто с интересом наблюдает за ним.
— Курить на голодный желудок, кстати, еще вреднее, — услужливо сообщает ИИ.
Очень скоро, буквально пока они идут на встречу с его группой, Фредди понимает, насколько тяжело ему будет адаптироваться в новом мире. Отто уверяет, что его тяга к курению чисто психологическая, так как его организм сейчас совершенно чист от никотина, и что он скоро привыкнет к новым сигаретам. Фредди уже боится спросить, есть ли тут алкоголь, или его заменила газировка. А выпить бокальчик сухого очень хочется, чтобы немного снять напряжение — слишком много всего навалилось на него за столь короткое время.
Они идут, вернее, едут по длинному коридору, стоя на светящейся передвижной дорожке. Дорожка почти сливается с полом, и если бы не яркая разметка, ее можно и не заметить. Фредди стоит, положив руку на стену, и его пальцы скользят по идеально гладкой прохладной поверхности. Он не может понять, стекло это или пластмасса, он бы не удивился, если б оказалось, что ни то и ни другое. Под тонким прозрачным слоем на стене то тут то там неоновым светом вспыхивают надписи и изображения, половина которых ему непонятна.
Люди за все время пути попадаются им довольно часто. Мужчины и женщины — все они, как и Отто, ухоженные и лоснящиеся, одетые в выглаженные белые костюмы, и вид у них до того презентабельный и деловой, что Фредди невольно чувствует себя замарашкой на их фоне в своем смешном комбинезоне. Они смотрят на него вскользь, словно не знают, кто он такой, и автографа просить явно не собираются. Это и хорошо и плохо одновременно. Плохо, потому что его самооценка сегодня хромает на обе ноги и ему не помешает немного признания и любви фанатов (кстати остались ли они еще в 2518-то?), а хорошо, потому что узнай они его в этом нежно-голубом безобразии, она бы понизилась еще на пару пунктов.
Весь путь занимает минут пять, они сворачивают два раза, переходят на другую дорожку, и, наконец, оказываются перед раздвижными дверьми. Двери плотно закрыты, и за их лоснящимся покрытием совершенно невозможно разглядеть что внутри, но Фредди и так знает. И он нервничает. Он боится.
— Мы можем отложить вашу встречу, если что-то не так, — говорит Отто.
Фредди отрицательно качает головой. Он не может откладывать, не имеет права. И пусть у него дрожат поджилки и внутри себя он истерит как кисейная барышня, он должен увидеть их всех, чтобы окончательно убедиться, что это не сон. Должен сжать каждого из них в объятиях, почувствовать тепло живого тела, чтобы точно увериться, что это не очередная голограмма или фальшивка хитрожопых из 2518-го.
— Открывай, — говорит он.
Когда двери разъезжаются в разные стороны, Фредди делает шаг вперед и оказывается в небольшом коридорчике, который поражает его своим видом до глубины души — это, несомненно, еще один шок для него. Под ногами у него старый потертый паркет, который скрипит от каждого шага, винтажные тёмно-бордовые обои на стенах, старомодная арка, открывающая вид на просторную комнату, чем-то напоминающую его гостиную в старой квартире, непримечательная мебель. И даже запах, ни с чем не сравнимый запах старого дома, старого дерева, краски и пыльных тканей точь-в-точь такой же, как у него дома. Все это так привычно для него, все это такое родное, а переход от фантастического будущего к старому доброму прошлому настолько резок, что Фредди почти теряет связь с реальностью. Он настолько растерян, что даже забывает, зачем он здесь, пока его не приводит в себя громкий голос Брайана. У Фредди разом вышибает весь воздух из лёгких, когда он слышит гитариста.
— Групповой психоз? Ты ничего поумней придумать не мог? Это так же маловероятно, например, как…
— Как хреново перемещение во времени, Брайан! — как всегда чрезмерно эмоционально кричит Роджер, переходя на фальцет.
Фредди кажется, что у него подкашиваются ноги, он едва не падает, вовремя хватаясь за стену. Ему нужно взять себя в руки, но он правда не может, всё это слишком даже для него. Он умер. Его жизнь закончилась — он успел это осознать, он был уверен, что больше никогда не услышит никого из ребят, а потому сейчас слишком сложно поверить в происходящее.
Фредди берёт себя в руки и смело шагает в комнату. То, что он видит, срывает все его защитные барьеры, у него ком в горле и щиплет в глазах.
Брайан и Джон сидят на небольшом диване по разные стороны. Кудри Брайана в привычном беспорядке торчат в разные стороны, длиннющие стройные ноги вытянуты вперёд, на лице ни одной морщинки, он, как обычно, немного хмурит брови, что-то доказывая Роджеру и совсем не замечая, что в комнате появился кто-то ещё.
Роджер… Сердце пропускает удар, а после начинает биться с бешеной скоростью. Светловолосый ударник стоит лицом к окну, где можно разглядеть вполне себе обычный лондонский пейзаж семидесятых. Фредди с замиранием сердца смотрит на тонкую талию, худые ноги и узкие плечи, обтянутые таким же странным, как у самого Фредди, комбинезоном. Фредди видит, как тот крепко обхватывает себя бледными руками, как будто ему холодно, и совсем молодым голосом язвительно отвечает Брайану на очередную колкость. На Фредди с новой силой обрушивается то самое чувство сожаления, что так остро ощущалось, прежде чем он «умер». Он не дождался Роджера, не сказал ему, что будет скучать, и вот он здесь, его светловолосый ангел, такой же молодой и полный своей неуёмной энергии.
Брайан и Роджер слишком заняты своим спором, поэтому первым Фредди замечает такой же помолодевший Джон. У него на голове полнейший беспорядок, а на лице такое спокойствие, словно Дикон какой-то буддийский монах и его нисколько не смущает вся эта до охренительного странная ситуация.