— Ты что, следил за мной? — восклицает он и выставляет руку вперед, потому что Фредди продолжает наступать. — Тебя это вообще не касается!
Тем не менее Фредди так не считает.
— Не касается, значит? — почти шипит он и резко кидается вперед.
На самом деле, Роджер за какую-то долю секунды «до» уже понимает, что сейчас будет, поэтому кидается прочь прямо через кровать, на другую сторону, в надежде ускользнуть. Он прекрасно помнит, как больно царапается Фредди, и не хочет почувствовать это на себе лишний раз, но ему не везет. У Фредди преимущество, он зол как сто чертей. Роджер чувствует его пальцы в своих волосах еще в прыжке, и вместе они тяжело падают на кровать.
Фредди тяжелый, он придавливает Роджера собой и больно дергает волосы на затылке — так, что искры из глаз. Изо рта Тейлора, пока он пытается выпутаться из заграбастых рук Меркьюри, выливается столько нецензурщины, что позавидовал бы любой матрос. На несколько секунд они превращаются в единый организм, шипящий и царапающийся. Роджер не видит, куда лупит локтями и ногами, получая взамен порванную у воротника футболку и кучу розовых неприятных царапин на руках. У Фредди короткие, аккуратные ногти, но Роджер еще помнит те времена, когда тот был помешан на «кошачьих коготках», и его смертельно быстрые выпады в сторону своего лица. Иногда Роджеру кажется, что Фредди и не человек вовсе, а огромный кот. И, похоже, оторвать этого кота можно только «с мясом».
Роджер невероятным образом выворачивается и со всей дури кусает Фредди за попавший в рот палец. На языке появляется металлический привкус, но это малая плата за свободу. Фредди рычит и выпускает его, а Роджер, пользуясь моментом, скатывается с кровати на пол. Он чувствует себя потрепанной и помятой курицей — и очень злой курицей одновременно. Он не знает, что хотел сделать Фредди — снять с него скальп или придушить, — но ему уже все равно, как не важна и причина, по которой всё это началось. Ярость застилает глаза — Роджер не любит, когда с ним так обращаются.
— Сволочь! — орет он и хватает первое, что попадается под руку — горшок с цветком, стоящий на подставке у стены — и кидает его прямо в Меркьюри, целясь в лицо. Он, конечно, знает, что этот вертлявый гад уклонится, потому что Фредди всегда отличался удивительной быстротой, если это было нужно.
Горшок благополучно пролетает мимо и отскакивает от стены как резиновый мяч. На стене ни царапины, на горшке тоже, зато листья летят в разные стороны, и из горшка выпадает питательная губка, в которой плотно засели корни. Все это безобразие падает на пол и выглядит словно раненое животное с выпущенными кишками.
— Это был мой любимый цветок, ты… — шипит Фредди, по-другому и не скажешь.
На самом деле, у Фредди вдоль стены стоит еще несколько «любимых горшков», и Роджер с садистским удовольствием ударом ноги скидывает один из них, потом второй, уворачивается от кроссовка, который Фредди снял со своей ноги, получает под зад вторым и выбегает из комнаты, потому что Фредди, похоже, готов убить его. Теперь уже по-настоящему.
Роджер кидается в ванную комнату, ведь это единственное место, где он может запереться так, чтобы никто, даже неожиданно взбесившийся Фредди, не смог достать его. Но, к сожалению, Дилайла попадается ему под ноги, и Роджер едва успевает подпрыгнуть, чтобы не наступить на котенка, который с невероятной скоростью просачивается под диван, напуганный шумом. Этой жалкой задержки вполне достаточно, чтобы Роджер оказался прижат к стене. Фредди хватает его за запястья, удерживая от ударов, и вжимается в Роджера всем телом так сильно, что из Тейлора выходит весь воздух.
От Фредди пахнет сигаретами, потом и чем-то горячим, терпким. От Фредди пахнет мужчиной, и этот запах такой знакомый и такой новый одновременно, потому что раньше Роджер никогда так сильно не реагировал на этот острый аромат, такой возбуждающий, что кружится голова, и сердце начинает сбиваться с ритма. Фредди и пугает, и возбуждает одновременно сильно, и Роджер пытается прогнать неуместные мысли из головы, но бесполезно.
Фредди дышит ему куда-то в ухо и тихим подрагивающим голосом шепчет:
— Какая же ты шлюшка, Лиззи… — его дыхание обдает шею горячей волной, и Роджер невольно дрожит, пытаясь справиться с накатывающим возбуждением.
— Решил сменить ориентацию? Будешь теперь свою задницу парням подставлять? — спрашивает Фредди и кусает его за ухо. Больно и хорошо.
— Подставлять задницу — это, скорее, твой профиль, — отбивает Роджер.
У Фредди всё дрожит внутри, он не знает, чего хочет больше — придушить засранца или завалить его на ближайшую поверхность, чтобы наглядно показать, что его ждет, если он планирует и дальше встречаться с парнями. Но он не делает ни того, ни другого, его глубоко внутри душит чувство, которое даже перекрывает боль от прокушенного пальца. Несмотря на то, что он крепко держит Роджера в насильных объятиях, а тот особо не сопротивляется, Фредди прекрасно осознает, что он все еще тот самый неудачник, которого Роджер никогда не полюбит в ответ.
Кроме того, неожиданный выпад Роджера бьет по-больному так сильно, что Фредди сам не ожидает от себя такой ранимости именно в этот момент. Но стоит ли удивляться, ведь он почти всегда открыт перед Роджером, словно незаживающая зияющая рана. Он заглядывает в глаза напротив и видит, как на дне плещется злость вперемешку с презрением. Да, Фредди почти уверен, что Роджер презирает его. Ещё никогда Фредди не чувствовал себя таким разбитым, потерянным, возбужденным и злым одновременно.
Роджер в гневе совсем не контролирует себя. Уже не один раз его острый язык стоил ему разбитого носа, но одно дело — кидаться колкостями в посторонних людей, и совсем другое дело — обижать того, кого любишь всем сердцем. В глазах Фредди плещется какое-то безумие, Роджер не может понять, что он видит там, но ничего человеческого — это абсолютно точно! И, словно подтверждая свое безумие, Фредди вдруг берет и кусает его за шею, да так сильно, что Тейлору кажется, до крови.
— Блять! — орет он Фредди на ухо, и тот отпускает его, кидаясь куда-то в сторону.
Роджер хватается за шею, проверяя, есть ли кровь, и на пару секунд теряет бдительность.
— Лови, дорогуша! — слышит он, но не успевает среагировать, как одна из его кроссовок попадает ему по голове. Вторая не заставляет себя долго ждать, к счастью, у Роджера с годами выработалась неплохая реакция, он успевает увернуться, и та пролетает совсем рядом с его лицом. Только что он спас себя от разбитого носа.
Роджер рычит и хватает в руки первое, что придётся — новенький планшет, мирно лежащий на диване, — и кидает им в Меркьюри что есть силы. Впрочем, Роджер безбожно мажет, и тот со странным хрустящим звуком ударяется о стену и падает прямо на пол, выплёвывая из себя голограмму, где Фредди бережно стирает с виска Роджера каплю пота, а противный механический голос сообщает: «Избранное».
У Фредди всё холодеет внутри.
В один момент воцаряется гробовая тишина, они оба тяжело дышат, а чёртова голограмма зациклено повторяет одно и то же. Первую секунду Роджер не понимает, что происходит, но почти сразу замечает потерянный, абсолютно испуганный взгляд Фреда и яркий румянец, вспыхнувший на его щеках. Ему и самому впору краснеть, потому что эта голограмма выдает его с потрохами. Роджер в ужасе смотрит на самого себя и понимает, что если Фредди еще не догадался, то очень скоро это случится.
Возможно, страх быть раскрытым заставляет его сказать то, что он говорит далее, или это адреналин играет в крови, а может, застарелые комплексы дают о себе знать своими уродливыми личинами, это уже не важно, не после того, как из его помойного рта вырывается:
— Что, Фредди, дрочишь на меня по ночам?
Фредди смотрит на него, и выражение в тёмных глазах вышибает воздух из лёгких похлеще любого удара по лицу. Роджер готов вырвать себе язык в следующую секунду после сказанного, но уже поздно. Фредди вдруг становится до странного спокойным и отстранённым, и это гораздо хуже, чем злой Фредди. Роджер цепенеет от страха, ему кажется, что он может потерять всё прямо сейчас, что Фред просто вытолкает его за дверь и захлопнет ее навсегда. Но ничего подобного не происходит. Вместо этого Меркьюри просто поднимает планшет и уходит в свою комнату, гарцуя мимо Роджера с достойным спокойствием. Однако Роджер даже по его спине видит, насколько сильно тот обижен.