Роджер стоит словно приклеенный, не в силах пошевелиться, пока Фредди не запирается у себя, и лишь только когда замок сообщает тихим звуком, что вход запечатан, он отмирает и бессильно прикрывает ладонями лицо в ужасе от того, что они натворили.
Фредди аккуратно кладет свой планшет на тумбочку и выключает его. Потом не спеша возвращает потрепанные цветы на свои места и расправляет белье на кровати — чтобы не напоминало. Он чувствует себя задетым за живое настолько глубоко, что самоедство его достигает своего пика и просто растворяется, исчерпав самое себя. Перегорело, отпустило — и Фредди опускается на кровать, чувствуя усталость и облегчение в одно и то же время. Он больше не злится, лишь привкус горечи остается в груди.
«Что, Фредди, дрочишь на меня по ночам?» — эти слова просто так и звенят в его голове не переставая.
Роджер попадает в самую точку, даже, возможно, сам не осознает этого, и все, что остается Фредди в этот момент, — это держать лицо, потому что это единственное, что у него осталось, — его гордость. Роджер просто уничтожил его под корень, но Фредди сильный, он справится.
Он не знает, на самом ли деле Роджер что-то понял, или просто сказанул для красного словца, но в любом случае он будет и дальше жить как жил и без стеснения и страха смотреть в глаза Тейлору. И он не собирается стыдиться своих чувств или оправдываться, если все же получится так, что Роджер узнает о чем-то. Так что если у Роджера с этим какие-то проблемы, то это только его проблемы.
Фредди вздрагивает, когда по истечении двадцати минут Фиона сообщает, что Роджер стоит у него под дверью. На включившемся экране все хорошо видно, даже с кровати вставать не надо, и Фредди смотрит на взъерошенного Роджера в помятой футболке, и его предательское сердце снова ёкает, настолько тот выглядит растерянным сейчас. Но он гонит эти чувства, запрещает себе чувствовать, потому что если Роджер догадался, то у него против Фредди есть оружие, которым он реально способен морально убить, а Фредди не хочет больше боли сегодня, он просто хочет немного отдохнуть и забыться, хотя бы на время.
— Фред, может, мы поговорим? — динамик передает голос Роджера идеально чисто.
Фредди закрывает глаза, чтобы не видеть его, и упорно молчит. Он прекрасно понимает, что Роджер сейчас чувствует себя виноватым, и что, по-хорошему, им и правда стоит поговорить, помириться.
— Не сейчас, Лиззи, — шепчет Фредди. Роджер не слышит его, так как с его стороны звук выключен, но Фреду этого и не надо.
— Слушай, я правда сказанул глупость, — продолжает Роджер. — Прости!
У Фредди под веками выступает влага, но он упорно не открывает глаза. Действительно, глупость. Для Роджера это всего лишь глупость и никогда не станет чем-то важным, поэтому Фредди не хочет его прощать, на самом деле он хочет, чтобы Роджер осознал, что каждое брошенное им слово — вовсе не глупость, и что все очень серьезно — этого будет достаточно.
— Фредди! — зовет Роджер, когда не получает ответа, и пинает дверь ногой.
— Выключи видео, — просит Фредди Фиону, и, когда экран гаснет, он не чувствует облегчения, как ожидал.
Фредди не знает, сможет ли он вообще уснуть сегодня, напряжение сковывает его похуже кандалов, а запах Роджера, кажется, въелся в кожу, и в одежду, и в белье на кровати. Фредди переворачивается на бок, утыкается носом в подушку и вдыхает аромат хлопка и едва различимые нотки, принадлежащие Тейлору. Он точно не может сказать, чем пахнет Роджер, там намешано так много: теплый летний вечер, свежий ветер, сладкий шампунь и кожа, которую Фредди сегодня так безбожно царапал и чувствовал на своем языке ее вкус.
Чертов прекрасный Роджер Тейлор.
Фредди вспоминает его извивающееся тело под собой, они были так близко, что он чувствовал его всего, и это невыносимо — не иметь возможности повторить. А ему так хочется прижаться снова к своей Лиззи, встать, открыть дверь и просто без всяких слов утащить к себе на кровать, и будь что будет. Но Фредди, конечно же, так не делает, потому что он еще не совсем сошел с ума, чтобы бросаться на Роджера, требуя секса.
— Чертов Роджер… — шепчет он и расстегивает ширинку.
Это такая ирония: Роджер сейчас стоит под дверью и просит прощения за то, в чем был абсолютно и на сто процентов прав. А Фредди даже не чувствует себя виноватым за то, что делает это, ему наконец-то хорошо, так, что слезы облегчения бегут по щекам, и сбивается дыхание. Это всё, что ему доступно, и он не собирается отказываться от своего маленького кусочка рая.
1988
Роджер стоит на пороге знакомого дома, нервно переминаясь с ноги на ногу. Тут больше нет шумных вечеринок, и вокруг царит непривычное умиротворение, но Роджер всё никак не может решиться позвонить в дверь. Он уверен, Фредди уже знает о случившемся и, скорей всего, будет злиться. Фредди не нравится, что они с Брайаном принимают удар на себя, тем самым пытаясь отвести внимание прессы от самого Фредди, но в этот раз Роджер может сказать наверняка: дело не только в прессе, в этом случае он принял взвешенное и самое верное решение в своей жизни.
Роджер тяжело вздыхает и уже собирается позвонить в дверь, когда та открывается сама. Фредди невесело улыбается и смотрит на Роджера грустными чёрными глазами.
— Долго собираешься тут стоять? — фыркает он и отходит немного в сторону, пропуская Роджера в дом.
— Как ты узнал, что это я? — шутит Роджер, но голос у него убитый, а в голубых глазах такая же тоска, как и в чёрных.
— Почувствовал, — улыбается Фредди и кокетливо подмигивает, на несколько секунд становясь прежним.
Пару минут они просто молчат, Фредди ставит чайник, а Роджер чешет за ухом одну из многочисленных кошек Фреда. Роджер не знает, с чего начать, а Фредди как назло не слишком разговорчив сегодня.
— Я ушёл от Доминик, — наконец-то говорит Роджер и чувствует такое облегчение, что, кажется, может взлететь. Эти слова приятно ласкают слух, ему кажется, что клетка открылась — и вот он, свежий воздух и такая манящая свобода.
Фредди громко ставит чашку на стол и снова смотрит на Роджера долгим внимательным взглядом, будто желает прочесть его мысли. Впрочем, всё и так понятно.
— Действительно ушёл, или вы с Брайаном придумали очередной скандал для прессы?
На самом деле, Роджер действительно уже очень давно хотел закончить весь этот фарс под названием «семейная жизнь», но всё не решался, убеждая себя, что тяжелые времена пройдут, и жизнь расставит всё по своим местам. Со временем он понял, всё самое тяжёлое у него впереди, и дело тут уже совсем не в Доминик, ведь единственное, о чём Роджер думает неустанно, это Фредди. Роджер вдруг понимает, что не хочет тратить своё время на отношения с женщиной, к которой не чувствует ровным счётом ничего, ведь это же самое время можно посвятить Фреду. Он очень надеется, что тот всё ещё нуждается в нём. Роджер хочет верить в лучшее, он не позволяет страху взять над собой вверх, он уверяет себя, что с Фредди всё будет хорошо, но здравый смысл не отключить, и каждый раз он оставляет на сердце очередной глубокий порез, напоминая себе, что каждая минута с Фредди теперь ценна как никогда раньше.
Конечно, Роджер мог бы сделать всё тихо, не кидаться в прессе громкими заявлениями и не становиться главной сплетней для всех таблоидов, но после того, как Фредди стал чуть ли не основной темой для обсуждения в СМИ, они с Брайаном решили, что должны защитить его от всей этой грязи всеми возможными способами. Если это значит выставить свою личную жизнь напоказ, Роджер может сделать это, не колеблясь ни секунды. Фредди уверен, что не нуждается в защите, Роджер думает по-другому.