Его привлекательное лицо было суровым и непреклонным, глядя на меня сверху вниз.
Я протестующе застонала, пытаясь пошевелить бедрами, чтобы снова почувствовать его движение внутри себя. Но он не двигался, его глаза были жестокими и безумными от необходимости моего ответа.
— Да, — ответила я, задыхаясь.
Я закричала, когда его хватка стала такой сильной на моих запястьях, что я боялась, что кости сломаются.
— Господин, — прошипел он. — Прояви свое гребаное уважение, мона.
— Да, Господин, — быстро отреагировала я, затаив дыхание.
Лицо Господина смягчилось, его гнев рассеялся, и хватка на моих запястьях ослабла.
— Вот так-то лучше, — похвалил он и, опустив мое запястье, положил ладонь мне на щеку.
Убедившись, что я смотрю ему в глаза, он, крепко сжав свою челюсть, выругался:
— Я не потерплю от тебя непослушания, мона. Ты принадлежишь мне, и поэтому я буду обращаться с тобой как с королевой.
Затем его губы приблизились к моему уху, и он прошептал:
— Но, если ты меня ослушаешься, я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты родилась.
Он поднял руки и поцеловал меня в губы нежно, сладко. В резком контрасте с угрожающими словами, исходящими из его рта. Схватив меня за волосы и резко откинув мою голову назад, он потребовал:
— Ты понимаешь, мона? Скажи мне, что ты понимаешь каждое мое слово.
Раскаленная добела боль распространилась по моей голове под его хваткой. Невыносимое чувство стояло в контрасте с потребностью между моих ног.
— Да, Господин, — сглотнула я, когда слезы выступили из уголков моих глаз.
Господин отпустил мои волосы, и на его полных губах появилась убийственно красивая улыбка.
— Хорошо, — гордо заявил он, массируя пальцами только что причиненную боль.
Его улыбка исчезла, когда твердая длина задергалась и запульсировала во мне. Я ждала, что будет дальше, не зная, будет ли это удовольствие или боль. Затем, находясь все еще внутри меня, он резко развернул меня, пока я не оказалась сверху его бедер.
Его руки пробежали по моим бедрам и, наконец, сжали их, тогда как мои ладони приземлились на его широкую мускулистую грудь.
— Трахни меня, — приказал он. Его глаза горели от возбуждения. Его руки сжимали мои бедра до тех пор, пока я не стала уверена, что они оставят синяк. — Трахай меня, пока я не наполню тебя.
И я это сделала. Я нуждалась в его освобождении. Я позволила его жесткой хватке вести меня, пока мои глаза не закрылись, а голова не откинулась назад в экстазе. Тело напряглось, я издала долгий громкий стон, впиваясь ногтями в грудь Господина, пока тот не замер подо мной, ревя от собственного удовольствия. Когда его семя заполнило меня, оно успокоило жар внутри моего входа. Мою кожу покалывало, пока я оставалась на его бедрах, медленно раскачиваясь вперед-назад, пока член Господина подергивался внутри меня от наслаждения.
Я не знала, сколько прошло времени, но, когда мое дыхание замедлилось, успокаиваясь, я опустила голову и открыла глаза, встречаясь с мрачным, удовлетворенным взглядом. Взглядом, который следил за каждым моим движением, словно хищник, истинный Господин ямы.
Ощущение холода поползло вверх по моей спине и продолжало распространяться по всему телу, пока я оставалась прикованной его взглядом. По мере того, как неутолимая потребность быть оттраханной угасла, реальность этого момента сильно ударила по мне. Это был Господин. Мужчина, который контролировал судьбы всех в яме. Человек, который решал, кому жить, а кому умереть.
И меня выбрали, чтобы ублажать его.
Настоящий, реальный страх поселился в моем сердце.
— Мой нежный, прелестный лепесток, — промурлыкал Господин низким голосом.
Его пальцы соскользнули с моих бедер и начали движение по животу и оказались у киски. Он провел пальцами по моей влаге, и когда он это сделал, его бедра приподнялись, выпустив еще один стон из моего рта.
— Тебе это нравится, лепесток? — спросил он.
Я сделала глубокий вдох, но прежде чем успела заговорить, он выпалил:
— Отвечай мне!
Мои глаза распахнулись, когда я вздрогнула от агрессии в его голосе.
— Да, Господин, — быстро ответила я. — Мне нравится, Господин.
Мои слова были бальзамом для Господина, и он расслабился, лежа на кровати. Взглянув на свои руки на его груди, я побледнела, когда увидела следы ногтей на его коже, кровь собиралась под ними. Я отдернула руки и с трепетом наблюдала, как Господин смотрит на кровь. Мое сердце колотилось в ужасе от того, что он мог сделать дальше. Но, к моему удивлению, на его губах появилась широкая счастливая улыбка, а глаза наполнились похотью и желанием.
Я проглотила свое беспокойство, когда рука Господина провела по маленьким пятнышкам крови. Затем, к моему удивлению, он поднес палец к губам и всосал кровь с кончика. Когда он опустил свой палец, то посмотрел на меня и сказал: