В нос бросается прелость замкнутого пространства, квадратов двадцать и кухня со спальной как неделимое целое. Щёлкает выключатель, на потолке висит голая лампочка, недовольно зашумевшая от подачи тока и тут же завизжала букашка, застрявшая в проводе. Ощущения долгого отсутствия хозяина, словно он вышел и уже не вернулся. А в холодильнике представляете яйца лежат? И колбаса какая-то. Мы точно не станет дегустировать на вкус все эти изыски.
Тэхён хмельной, потому что счастливый, дурашный. Расхабаривает окно и впускает тёплый ласковый ветер, облизывающий пыльные стены и моё окаменевшее тело у порога. Вроде как не приглашали войти.
Под ногами дешёвый паркет и кое-где скрипят доски, но всё ничего, потому что вместо кровати диван, а на нём все оттенки не отстирываемых пятен. Могу представить, чем на нём занимались длительное время. А мозг такой: «вот здорово!» А я ему: «ты что, тупой?» Меня заперли в клетке чьих-то воспоминаний и сейчас будут травить душу байками о прошлом, чтоб втереться в доверие, ну чтоб показать насколько у нас всё серьёзней некуда!
-Мы, когда с Гуком учиться поехали в Сеул, специально купили эту красотку, чтобы гуливанить. Ну знаешь, попойки здесь устраивали, я даже помнится ревел здесь из-за заваленной сессии, - и на меня зыркает с вызовом. – Удивительно, правда?
Удивительно, правда. За каким ты мне это рассказываешь.
-И знать не хочу. – Кручу-верчу головой. Запутать не сумею, а выбираться поздно. Нельзя верить Ким Тэхёну. Нельзя быть такой беспечной. Кому-то от этого будет очень больно. А… и это буду не я.
-Нет ты послушай, - смеётся он, оттряхивая диванные подушки. И вот было удивления сколько, когда за ними завалялись журналы для взрослых мальчиков. Независимый и крутой Директор ностальгически взял их в руки и провёл по холодным обложкам. Вот сейчас заплачу от трепетности момента. – Я в этой квартире первый раз переспал с девочкой и первый раз влюбился. А ещё мы с Чонгуком по пьяни поклялись друг другу в верной дружбе. На крови типа. Долбоёбы. – Я хоть и говорю, что не желаю слушать, а сама каждое слово ловлю вдохом. Мне это не в одно место не сдалось, а всё равно интересно. – Но братья!
Я узнаю непредназначенную для моих ушей информацию: первый секс Ким Тэхёна был в студенческие годы, лучшие годы Ким Тэхёна записаны в этом доме, лучший друг Ким Тэхёна обитал в этой же квартире, а потом косвенно стал братом.
-И где твоя любовь сейчас? – из всего сказанного, я цепляю за хвост только эту фразу.
-Моя лучшая подруга. Да, та блондинка. На Ри. От нас остались только партнёрские отношения и визиты по ночам. Мне очень нравилось видеть твоё лицо, когда ты так самоуверенно считала её моей девушкой. Плохой я, да? – он съёживает нос и опрокидывается на спинку дивана, маня меня кончиком указательного пальца. Вот ещё повод отхлестать его по щекам.
-Это что, вечер откровений? – ну допустим я сука, которая отрезвляет момент. Тэхёну дела нет, он гнёт своё. Чешет языком и продолжает повествовать про то, каким он был застенчивым оторвой.
-Тогда откровение за откровение? – якобы внимательно сложив ручки на коленках, замирает мужчина, как послушный мальчик, как смиренный слушатель.
-Ну уж нет. Тебе расскажи, а ты потом со своим братом Чонгуком выстроите целую историю.
-Я задет до глубины души, - хмурит брови Тэ и поднимается на ноги. – Чего стоишь как сиротка у входа? Ждешь что я тебя выгоню? – я сразу вспоминаю слова Чонгука, когда он истерил в три часа ночи, дабы я успокоилась и перестала собираться. Ну точно братья по разуму. – Даже не надейся. Никуда не убежишь. – И в животе колит совсем не так, как при очередной схватки боли. Такой серьёзно настроенный и уверенный в себе.
-Мы здесь до са-а-амого утра. – Почти вплотную заняв моё воздушное пространство, Ким Тэхён переходил все закупоренные границы. Эй, мы так не договаривались. – Будем начинать всё сначала, моя милая Хуан. – Обхватывает мою шею и поднимает за подбородок, вроде я непокорная, щуря большие карие глаза. – Будем?
-Не будет у нас никакого будущего! Тэхён! – я взрываюсь всплеском бури негодования, а этот баран зажимает мне рот и закатывает очи. Другой рукой мнёт мою талию и дорогой пиджак. Эх, ну и пусть. Пусть помнётся…
-А ещё я здесь первый раз попробовал травку, а ещё мы тут с Гуком танцевали голышом на этом самом диване. Я был тогда очень счастливый студент. – Я остро следила за зрачками Тэхёна, которые замерли на моих бровях. Что там? – неизвестно. – Надеюсь и ты тоже была счастлива, ведь так? – вопрос останется без ответа, как, впрочем, и прошлый. Ему же будет от этого лучше.
Комок в горле встал поперечно, неуютно зачесались ладони. Как-то даже неприятно говорить о своей обыденной серой жизни. Так, а я даже не закончила университет. Никакой дипломной, всё коту под хвост.
-Мне нравились пухленькие девочки с пышными формами, - брюнет окольцовывает меня со всех сторон одновременно и касаясь каемки ушка, вальсирует на манер неумеючий, не сдвигаясь с определённой траектории. Так должна выглядеть романтика. Но меня душно давят слёзы, и пусть я им не дам ходу. Тэхён, ты не прав. Это пыточная, а не квартира твоей счастливой жизни. – У них обязательно были длинные волосы и их здорово было наматывать на кулак. Помнишь, Хуан? – а то как же. Я прячусь за закрытыми веками, потому что помню и потому что интимная откровенность Тэхёна не знает пощады по отношению ко мне. И что теперь делать со всеми этими знаниями?
Подтянув за бёдра, брюнет приподнял меня с пола, чтобы донести до заветного дивана, где я оказываюсь перед лицом негодяя, на его коленях, в его закованной цепями решётке – не беги, не зови. Рыдай блять. Начинай с самого начала от самого начала.
Я капризно ставлю блок на его груди, расширяя между нами расстояние, а тот резко притягивает меня за ягодицы и чмокает в губы. Заводит шарманку. О том, о сём, что ему по приколу снизу и что он был стеснителен по первости.
-Так вот. Плевать я хотел на твои сопротивления. Вообще-то ты умеешь сильнее. А ещё кричишь на меня и дерёшься. Симулянтка. – Вот козёл, сладкий зайчик. Хочет, чтобы ему оторвали уши и хвост, очень напрашивается.
-Так мне тебя побить? – в подтверждение хлопаю по его груди и за это оказываюсь полностью вжатой в мужское тело, грубо, головой уклалась на плече - неожиданно, сцепив руки на его загривке, там тату. Со мной надо только жёстко, что уж тут. Тэхён следует схеме, которая точно прокатит. Осталось только выбить меня из колеи и довести до истерики. Вот тогда уж всё сработает. Мы это проходили. И с Чонгуком в том числе.
-Я весь во внимании, - рыкает обнаглевший брюнет, и только я пытаюсь возразить, съязвить в своём стиле, так он толкает меня в спину ещё плотнее. Спёр дыхание, и хоть бы извинился…
-Мой лучший друг с подросткового возраста стал моим первым парнем, - не могу поверить! И вот после этого я что-то треплю про «сберегу и спасу». Нда, ага. Раскати язык до Ульсана (Ан Хуан…) и посидим до пятницы, выслушивая подробности личной жизни моих не постиранных носков. Я их разженила! Я их потеряла! - А потом затаскался по бабам, после слов о неземной любви. Я жила в общежитие с девчонкой, которая приводила по ночам своего брата, потому что ему спать негде было, а тот пару раз зажимал меня в ванной. И я не доучилась, и не защищала дипломную, и вообще будешь много знать – не доживешь до маразма.
Грубость переключается на нежность и вот зайчик даёт мне конфетку – гладит по спинке. Может, он и по спинке тут гладил кого-то в первый раз? На этом же самом месте? Может быть меня? А что? Допустим…
-А теперь давай про маму и про папу. Выкладывай Хуан, иначе задушу в объятиях. До рассвета мы не доживём… - а я вцепляюсь в Тэхёна сама и шепчу на ухо «правда? не доживём?», как в надежде на исполнение угрозы. Получается даже слишком напористо.
-Давай не доживём? Давай-давай… - никаких пап и мам, братьев и историй из детства.
Я не такая. Я жду трамвая.
Хотя погодите, сколько дадит… сколько будем задыхаться? В смысле плохом, не в том, о котором вы подумали. Вот прям задыхаться. Сойдут даже объятия.