Хуан, ты всё подстроила.
Кто из нас похож на тебя больше!?
На загривке пылает латынь (но я не пророню и слезинки по тебе) и у меня есть догадки, которые остались мне в наследство. Такой подарок. То, что остаётся – не типичное, буквальное. Оборачивается и упирается в мои глаза.
Пылкий взгляд ожил и замер.
Да, Хуан… это смешно. Прощаться – тоже искусство?
Тогда ты - обворожительна. Ты... - бесподобна.
Комментарий к 26.если ты умрёшь Спасибо всем, кто следил за этой работой. У меня почти день рождения и я сделала себе подарок))
если кто-то не понял. Хуан стала донором глаз и не надо писать про то, что в жизни это невозможно. это не фантастика, но люди к этому открытию идут. у Дже Хёка появился шанс быть с "копией" сестры. Тэхён так и остаётся со своим откровением "красивая тату".
как-то так... это было очень тяжело. сама работа слишком меня задела...
будьте здоровы)
========== послесловие ==========
TOKiMONSTA – Darkest (Dim)
Я не знаю, куда попадают люди после смерти, но я точно знаю, где они остаются. Те, кого ты любишь, всегда с тобой.
© Не уходи
Залив купался в ярких лучах рассветного солнца (да, был именно ласковый теплый рассвет). Море шептало мотивы умиротворения, убаюкивая колыбельной детей, что спали на песке. Я не знала их, а они не замечали меня – и это впервые на моей памяти, когда люди не мешали друг другу в постижении одиночества. Может быть это было подарком? Может быть это было самой смертью?
Свет слепил, небесный свет, множил мои чувства, и как жаль, что я их совсем не чувствовала. Будто мне уже снилось это, что мы умерли оба… да-да… лежим с успокоенным взглядом. Папа, видишь? Два белые… белые гроба - они поставлены рядом.
Нет никаких мыслей, нет никаких желаний, предрассудков, страхов, страстей… О боже, никаких сожалений! Мы свободны, пусты, бесформенны. Нас нет, нас нигде нет. И это больше не кажется мне кошмаром.
Я встречаю своих моряков (как и мечтала!). В это сложно поверить, но они вернулись, все до единого: боцман, шкипер, матросы... Их волосы переливаются солнечной негой, рассвет им лижет покрасневшие щеки, раздувает уголки губ в улыбке (они тоже счастливы меня видеть). Капитан сходит последним — это был капитан моего сердца, моя первая любовь. Может быть я знала его, может быть он всего лишь напоминал мне время, когда всё имело смысл. Но самое главное, что он меня таки дождался.
По ветру развивались паруса, набегали волны, пенился берег, на дне тонул якорь, а в протянутой сморщенной руке моего капитана покоились кнопки. Помните? Те самые, о которых я так часто вспоминала на закате.
Что это? Память?
Подарок? Пап, ну чего ты. Я уже всё простила.
Желаешь залатать все дырки, неудачи, сожаления, которые остались внизу? Кажется, я уже всё забыла, сердце моё не тревожит печаль. Тело в колыбели пуха.
-Я ждал тебя, моя принцесса.
Были ли мы похожи с отцом? – нет, наверно. Ни цветом глаз, ни цветом кожи (я уже говорила это?), но сейчас я знала точно, что среди всех теней, это – самая яркая. Кровавая. И он освещал мой путь, который я ещё не знала. Я ещё не дошла. Не раскрыла тайну небесной канцелярии.
Я ещё не увидела Бога.
-Я знаю.
Кто же ещё мог ждать меня так долго: при жизни и потом, после, после мраморной доски.
Он нашёл меня… он здесь – чтобы попрощаться: искренне, верно, правильно. Устроил большой пир и не плачет, не топит меня в своих слезах. Папа, а ты знаешь, что остаётся последним?
-Ты проводишь меня к Богу? - Это было очевидным, я была почти уверена.
-Я не знаю, где он. Я с ним не встречался. Знаешь, я думаю его нет совсем.
-Ни капельки?
-Чуть-чуть?
Ну если так, я не расстроена. Я никуда не тороплюсь. Не жду дождя. Пусть всем будет страшно – я дождь и есть.
-У тебя есть своя миссия, дочь. Я расскажу тебе, куда идти. Поэтому я ждал тебя так долго.
-А ты? После этого ты уйдёшь?
Капитан поправил свою белую фуражку, хитро улыбнулся и сделал паузу. И не знаю, где он научился всем этим шалостям.
-О нет. Я буду ждать одну женщину, ещё долго. И уйду только с ней.
-Да-а? – на душе было легко, наверно потому, что я и была душой – начинкой для сосуда. – И кто же она?
-Твоя мать.
Теперь я знаю, что остаётся последним в этом судном моменте. Только на Земле бывает такое, что из всех миллиардов людей тебя никто не ждет и никого нет рядом. Но когда ты умер – всё равняется к нулю. Здесь обязательно прибудет душа, ждущая тебя. И эта душа – она и есть! Она и есть – путь! Она и есть – Бог.
Крупье запускает шарик в противоположную сторону вращения колеса, с того номера на какой шарик упал в предыдущий раз. По воле судьбы (точнее меня) мы возвращаемся в начало, чтобы подвести конец, как закономерный замкнутый круг. Я поджидала этого момента. Может быть два дня? Может сорок лет? Ха, неважно. Правда? Память куда важнее…
Вокруг нет никаких богатых, элегантно попивающих ром соперников, смотрящих, как и я на рулетку с велико-утомлёнными лицами. Стрелки бьют на часах, гостя ждут у двери. Неизвестный «джентльмен удачи» скоро должен прийти. И мы с ним больше не соперники, не союзники, не влюблённые...
Это даже не секрет. Меня, а теперь и его – нас больше нет. Типа свершилось. Ну знаете, мы умерли оба и лежим с успокоенным взглядом, и что-то ещё про два белых гроба, но это слишком вычурно, не про нас. Я не люблю белый.
По неосвещённому пространству стучат каблуки туфель. Ужасно стыдно расплакаться от счастья, когда виднеется чёрная макушка с серой проседью. Я никогда не видела его таким: муж, отец, дедушка, дядя – и всё в одном флаконе. Нос жжёт сигаретный дым, такой же горький.
Он садится напротив меня, по другой конец игрального стола. Европейский круг замедляется, а я спокойно поднимаю голову, встречаясь взглядом.
«Джекпот» - подумала я. Роскошь смерти.
Он всё такой же: слишком красивый, в силу возраста хорошо подтянутый, но с прибавившимися морщинками, родинкой на носу, кольцом на безымянном пальце. Мне нечего сказать, хотя я так тщательно готовила свою речь, готовилась сама, нарядилась в платье.
Одна маленькая девочка, напротив – взрослый, давно сорокалетний мужчина, а между ними нелепая, несправедливая разлука.
-Отведёшь меня к богу? - такой безучастный интерес.
Голос низкий, хриплый, близкий, везде и сразу слышится в моих ушах. Я его помню, помню очень чётко, словно умерла вчера… Только поднялась с дивана, откуда глядела в глаза апокалипсиса.
-Я его не видела… - я мямлю подозрительно сипло, словно я сама и есть Бог, но боюсь себя раскрыть. Но он-то знает, всё, конечно же, сам знает.
Он улыбается по-мальчишески, как тогда. Разглаживаются угрюмые складки на лбу, между бровей. Я предвещаю закат. Разглаживаю голубое платье.
-Тогда зачем ты здесь? – ещё теплее, ещё роднее. Я хочу кинуться в объятия, но не спешу, пусть трясутся пальцы. Дорога долгая, а мы без карты. Без всяких навигаторов. Обязательно что-нибудь придумаем.
-А я ждала.
Я отважилась на смелый шаг (большой поступок), встав на ноги, чтобы обойти стол и остаться за спиною Ким Тэхёна. Как его крылья, как его Ангел, как его Бог – в данном случае без разницы, ведь он не видит меня.
-Ждала очень долго… - его волосы мягкие, прямо как тогда. Кожа нежная, запах ванили, увековеченная латынь на загривке. Ничего не исчезло, никто не забыт – как это странно признавать. Мне не терпится заключить его в объятия. Прикоснуться к губам…
Но это позже. Потом… Я научилась терпению. Мы не торопимся.
-Если бы я знал, что меня так встретит дорогая моя Хуан… - он ловит моё запястье, ловит мои руки, ловит моё ожидание, мою душу. Держит меня. Крепко. Больше некуда бежать. – …то я умер бы раньше.
Крутится!! Вертится чёртово колесо!