— Не совсем, — вмешался Микос. — У нас еще почти целый день впереди. А ты как, Анджело? Как командировка?
— Интересно. Очень интересно.
— Когда ты вернулся?
— Сегодня утром.
— Ты меня удивляешь. Обычно после командировок и поездок ты отдыхаешь дома. Кстати, как Пенелопа?
— Замечательно. Нам было так хорошо вместе, что я задумался, почему я развелся с ней. Пенелопа, — Анджело снова обратился к Джине, — моя третья жена. Мы жили вместе несколько лет, а потом я устал от нее.
Джине на ум пришло множество комментариев, и все неприятные. Она нацепила на лицо дежурную улыбку, чтобы скрыть свою антипатию.
— Вы поддерживаете отношения со всеми бывшими женами?
— Только с теми, кто еще жив. А скоро я присоединюсь и к остальным.
Вула вернулась с подносом устриц. Джина решила воспользоваться появлением экономки и сбежать. Отодвинув свой стул, она встала и обратилась к Микосу:
— Пожалуйста, скажи Стравуле, что я хочу помочь ей на кухне.
— Это исключено. Она не позволит тебе, как и я. Сядь.
Одного высокомерного грека за столом было вполне достаточно, Джина не собиралась терпеть еще и второго.
— Если ты не заметил, Микос — четко произнесла девушка — я не та, кого твой босс назвал «прислугой». Так что будь добр, не командуй.
— Если я скажу «евхаристо» и объясню, что буду сильно скучать по тебе, ты останешься?
— Она хороша! — хмыкнул Анджело, положив устриц себе на тарелку. — Кстати, я приехал сюда из-за нее.
— Из-за меня? — удивилась Джина, опустившись на стул.
— Именно. В тот вечер у меня ты сказала, что хочешь поговорить со мной. Мне тоже есть что тебе сказать. И я подумал, что лучше нам обсудить дела здесь, на этом маленьком острове, откуда ни один не сможет сбежать или спрятаться от другого.
На этот раз Джина была уверена, что не ошибается. Старый козел злился. Его маленькие черные глазки блестели от ярости. Но если он думает, что может напугать ее, то ошибается.
— Не могу не согласиться. Так почему бы нам не перестать ходить вокруг да около и не перейти сразу к сути?
Микос распознал манеру Анджело. Он позаимствовал ту же линию поведения у своего босса, когда хотел размазать оппонента по стенке.
Но почему Анджело решил сделать своей жертвой Джину? Нет, Микос не мог этого допустить!
— Если ты приехал сюда, чтобы с кем-то поспорить, то спорь со мной. Джина здесь ни при чем.
— Джина, — Анджело обмакнул хлеб в оливковое масло, — или лгунья, или воровка. Или и то, и другое.
— Кристос! Я никогда не бил человека вдвое старше и слабее меня, Анджело, но… — сжав кулаки, Микос вскочил со стула.
— Давай, сделай это! — хмыкнул старик. — Если любовница, которых ты вышвыривал пачками, дороже тебе, чем я — твой наставник. Неужели ты так ослеплен, что думаешь, будто я стал бы бросаться такими словами, не подкрепив их фактами?
— Все нормально, Микос, — вмешалась Джина. — Дай ему закончить. — Она повернулась к Анджело. — Продолжайте, мистер Тайрос. Объясните, в чем мой обман. Или что я украла. А когда вы перестанете обвинять меня, я расскажу вам кое-что из вашего прошлого.
Микос удивленно смотрел то на Джину, то на Анджело.
— Та подвеска, которую твоя любовница носит на шее, — начал старик, — не переходила от поколения к поколению, как она говорит. Эта вещь была украдена из моего дома больше шестидесяти лет назад.
— Ты, наверное, ошибаешься. Подвеска просто похожа на ту, что принадлежала тебе.
— Боюсь, что нет. — Анджело достал что-то из кармана. — У меня есть такие же серьги. Я подарил их Пенелопе в день нашей свадьбы. Она любезно одолжила их мне, чтобы я мог подтвердить правдивость своих слов. Я знал, что иначе ты не поверишь мне.
Старик бросил серьги на стол. Аметисты и бриллианты в золотой оправе. А Джина всегда думала, что ее подвеска ничего не стоит!
— Переверни их, а потом попроси твою любовницу сделать то же самое с подвеской. И ты увидишь, что везде выгравирован знак моей семьи.
Микос отодвинул серьги.
— Простое совпадение. Я отказываюсь приписывать Джине что-либо.
— Она столько для тебя значит? — не веря своим ушам, спросил Анджело.
Она стала для него всем, внутренне признал Микос. Он полюбил ее и с ней хотел бы строить семью. Он думал, что сможет отпустить ее и жить дальше, но сейчас ей угрожала опасность, и он вдруг понял, что эта миссия невыполнима.
— Да, она столько для меня значит.
— И ты уверен, что настолько хорошо ее знаешь, чтобы поверить в ее непричастность?