— Папа! — Ева подбежала к отцу. — Ты ведь не… — Глаза ее дико блуждали.
— Мне очень жаль, Ева. Но я поступил бы глупо, если бы отказался от его предложения…
— От его предложения?! Чьего, папа?
— Ну… само собой, я имею в виду Ланса.
— Ланса?! — охнула она.
— Мне казалось, ты это поняла. К тому же вы ведь почти подружились. Видя это, я надеялся, ты не станешь возражать, что Мангунгу перейдет в его руки. Ведь он не какой-нибудь незнакомец…
Ланс! Ева обернулась, чтобы взглянуть на него. Нет, этого не может быть! Ей хотелось закрыть глаза, спрятаться куда-нибудь, чтобы не видеть и не знать, что происходит. Она не хотела верить, что такое возможно. Но она не сделала ничего такого, только руки ее бессильно повисли вдоль тела. И когда Ева наконец заговорила, отец едва узнал ее сухой, неприязненный голос.
— Ты ошибся, папа! Мне никогда не нравился мистер Каландра! Больше того, я его презираю! Мы никогда не были друзьями и никогда ими не станем! И менее всего на свете я хотела бы его видеть хозяином Мангунгу!
— Ева!
Она в упор посмотрела на отца:
— Да, это именно так, папа! — В ее голосе слышалась неподдельная злость. — Только не его.
— Милая, он предлагает нам остаться тут. Он говорит, что ничего не имеет против, если мы… ты и я… останемся здесь, сколько захотим!
— Если ты продашь ему Мангунгу, папа, я никогда не прощу тебе этого! И никогда не останусь здесь. Ни на минуту! Я уеду, и ноги моей больше здесь не будет, клянусь Богом!
— Ева, я…
— Прошу тебя, папа! — Бросившись перед ним на колени, она судорожно вцепилась в его руку. — Скажи, что ты не сделаешь этого! Поклянись!
Джо с тяжелым вздохом уронил голову на руку и машинально потер ноющий висок:
— Ева, поверь, мне очень жаль, но тут уже ничего не поделаешь. Все кончено, я дал слово. Все документы подписаны и заверены в адвокатской конторе в Каикохе. Там присутствовал и адвокат Ланса. Он приехал из Окленда специально для этого.
Ева отшатнулась, будто ее ударили. Потом очень медленно отпустила отцовскую руку и выпрямилась. Просто стояла и смотрела на отца. Потом, вдруг вспомнив о Лансе, повернулась к нему. Лицо ее было искажено яростью.
— Ты, грязный, подлый мошенник… проклятый янки!
— Ева! — резко одернул ее Джо, пытаясь встать на ноги.
Ланс тоже поднялся:
— Все в порядке, Джо. Позвольте мне.
Поколебавшись, Джо кивнул, затем нетвердыми шагами направился к двери и тихо прикрыл ее за собой. Как только она захлопнулась, Ева бросилась к книжным полкам, гнувшимся под тяжестью книг. Схватив в обе руки по толстому тому, она, как разъяренная фурия, повернулась к Лансу. Тот не двинулся с места.
— Жулик… грязный мошенник! Обманщик, негодяй, лжец! — В бешенстве она с размаху швырнула в него сначала один тяжелый том, за ним другой.
Он подхватил их на лету и решительно двинулся в ее сторону, пока Ева лихорадочно пыталась снять с полки другие. Ланс успел как раз вовремя. Еще мгновение, и следующий том тоже полетел бы ему в голову. Отшвырнув книги в сторону, он схватил Еву за плечи и прижал к полкам:
— Эти книги теперь моя собственность, прошу не забывать этого! И мне не очень-то нравится, когда их швыряют на пол!
— Убери от меня свои грязные руки! — рявкнула Ева. — И сам убирайся прочь! — Она дернулась, стараясь вырваться, но он держал ее крепко.
— Сначала поговорим. И поговорим разумно… по крайней мере насколько это возможно, когда разговаривают взрослый человек и невоспитанный ребенок!
Ева горько усмехнулась:
— О Господи, эти сладкоречивые янки! Добился своего, да? Такой добрый, такой терпеливый, такой внимательный!.. Еще бы, ведь ты ублажал не кого-то там, а дочку Джо Мэннеринга! Сразу понял, что если кто и способен помешать тебе прибрать к рукам лакомый кусочек — Мангунгу, на который ты нацелился с самого начала, так это я! Мои поздравления, янки! Ловко ты все обтяпал! А я-то еще ломала голову, что ты во мне нашел? Но теперь знаю! Ты понял, что отец не собирается продавать Мангунгу из-за меня, рассчитывая как-то справиться сам, и понял, что для меня Мангунгу — все! Тогда-то в твоей голове созрела эта дьявольская мысль — подружиться со мной, добиться, чтобы я прониклась к тебе доверием. А уж тогда-то, думал ты, я вряд ли стану возражать, что мой любимый Мангунгу попадет в твои руки. Если бы отец сразу заподозрил, что ты мне не по душе, он дважды подумал бы, продавать ли его тебе. Ведь он догадывался, что на первых порах тебе не обойтись без его помощи, а значит, нам пришлось бы на некоторое время остаться здесь, что было бы чертовски неудобно. Ах, бедняжка! Сколько хлопот! Сколько тебе пришлось потрудиться. Верно? Надеюсь, ты решил, что игра стоит свеч!