Дорогу перегородил появившийся из-за спины мотоцикл. Пришлось остановиться.
Страх. И боль. Что Кастор говорил про них? Что это его враги. Причем боль его дезориентирует, а страх он научился контролировать и подчинять. Наверное, он манипулирует страхом, когда заставляет людей делать то, что ему нужно. Значит, я должна забыть, что это, научиться отметать и игнорировать любой мало-мальский страшок или огромный страшище, потому что любой из них может быть послан Кастором.
Додумав эту мысль, я уселась на пассажирское место.
- Куда едем? - спросил Анри, удивленный тем, что меня не пришлось уговаривать.
- Тридцать первый квартал, дом сорок восемь, - приняв решение, сказала я.
- Кто там? - не торопясь поворачивать в сторону города и трогаться, насторожился Анри.
Я встала.
- Хорошо, поехали, - буркнул Анри и начал разгон.
Он остановился точно перед домом, и когда я вышла из мотоцикла, не удержался:
- Что ты собираешься делать?
Конечно, я ответила:
- Тебя это не касается. Спасибо, что подвез.
Мне не очень нравилось то, что предстояло, на это еще надо было настроиться, и Анри только мешал.
- Лора, - начал он.
- Анри, отстань. Ты - однолюб, и понимаешь меня лучше, чем кто-то другой.
- Что понимаю? - после короткой паузы возразил он. - Я-то смирился. И ты можешь. Так даже лучше - знать и прощать.
- Ты смирился, потому что с самого начала знал об этом вашем законе и полюбил Марианну такой - коллекционирующей мужчин, никому не отказывающей, любящей другого. А я этого не знала! Я влюбилась в Микаэля, думая, что его внимание, поцелуи, объятия уникальны, существуют только для меня, и именно этим он был для меня ценен. Я любила его за то, что была единственной, особенной, и теперь, когда выяснилось, что это не так, у меня нет причины его любить.
- Твоя любовь эгоистична, - печально подвел итог Анри.
- Да, - не найдя возражений, согласилась я. - Но другой у меня для него нет.
- Все со временем меняется, Лора. И любовь меняется тоже, даже любовь к одному и тому же человеку обязательно меняется. Ты можешь любить Микаэля таким, какой он на самом деле - его любить, а не себя в его любви.
- Уже не смогла, - подумав, констатировала я. И, желая его разозлить, спросила: - Вы спите втроем или меняетесь по очереди?
Анри с трудом совладал с собственной мимикой, но потемневшие глаза выдали бессильный, загнанный внутрь гнев.
- По всякому, - холодно отбил он.
Пожав плечами, я повернулась и пошла прочь.
Судя по тишине за спиной, он остался посреди дороги, сидел в своем седле, тяжело навалившись на рукояти, и смотрел мне вслед осуждающим взглядом. К счастью, нужная мне комната была с внутренней стороны дома, и я перестала чувствовать взгляд Анри, завернув за угол.
В комнату на втором этаже вела наружная лестница. Я поднялась и заглянула внутрь сквозь дверное стекло. В свете диодной лампочки звуковой системы комната выглядела такой, какой я ее запомнила: прямо напротив лестницы кровать, слева от нее - стол с компьютером самой последней модели, справа - полка с книгами и, как ни странно, детскими мягкими игрушками: двумя разноцветными кудлатыми псами и длинноухим серым зайцем - хозяин комнаты нежно, как к святыням, относился ко всему, что связывало его с детством, и даже шутки друзей на этот счет его не смущали.
Дверь легко поддалась нажиму, и, открыв ее, я оказалась внутри. Сердце разволновалось, разухалось в груди, требуя покинуть чужой дом и убраться на улицу, не оставляя следов, но интуиция молчала. Чтобы успокоить трусливую мышцу, я скользнула направо, в ванную.
Свет зажегся автоматически, и я сразу встретилась взглядом с собственным отражением в небольшом настенном зеркале. Девушка мечты... Роковая женщина... Гм, точно нет.
Но и не загнанный заяц!
Спокойно. Возможно, это не самое умное решение, но оно хотя бы естественное.
Я разделась, умылась и попыталась найти в себе хоть крошечное желание кого-нибудь убить. Не нашла. Все же интересно, какое оно - безумие? Может быть, оно уже наступило, и мне лишь кажется, что я, ухмыляясь, пялюсь на себя в зеркало, а на самом деле уже задушила и папу, и Давида?
Может, я уже умерла?
Значит, впереди вечность.
Уже через мгновение первоначальный план полетел к чертям. Выключив свет и выйдя из ванной, я уткнулась носом в голую грудь хозяина.
Надо же: он проснулся от движения в комнате, но стеснялся войти в свою же ванную, пока я там была. Это так на него похоже...
Я подняла голову.
- Прости за вторжение.
На меня смотрели мраморно-серые глаза, полные удивления, восторга и страха. Я прижалась к тренированному торсу и провела здоровой ладонью вдоль груди. По атласной, восхищавшей меня когда-то коже прокатилась дрожь.