«Боже милостивый!» — изумилась Элнер. Они с Нормой тогда решили, что Ида все равно никогда не узнает, но просчитались.
— Да ладно тебе, Ида, — попыталась оправдаться Элнер. — По мне, так вышло очень даже неплохо.
— Как же! — фыркнула Ида. — Я в жизни не делала пробор слева. А она меня выставила всем на посмешище с пробором не на ту сторону, да еще и с толстенным слоем румян. Ни дать ни взять клоун на арене цирка!
Если у Элнер и оставались сомнения, вправду ли перед ней ее сестра, то теперь они развеялись. Кто еще может так зудеть, кроме Иды?
— Полно себя изводить, Ида, — сказала она. — У Нормы не было выхода. Тотт — наша подруга, она пришла в похоронное бюро со своими инструментами. Для тебя ведь старалась. У Нормы не хватило духу обидеть ее отказом.
Иду никогда и никому не удавалось разжалобить.
— По-моему, последняя воля умершего важней любых обид.
Элнер вздохнула:
— Так и есть, но согласись, похороны удались на славу. Народу пришло больше сотни, все твои друзья из клуба садоводов…
— Тем более нужно было хорошо выглядеть. Надо было мне самой зайти к Неве в похоронное бюро и объяснить, что к чему.
— Что ж, дорогая, я так рада, что мы снова свиделись! — попробовала сменить тему Элнер.
Ида улыбнулась натянуто, все еще в обиде за испорченную прическу.
— Я тоже рада, Элнер. — И добавила: — А тебя здорово разнесло, как я погляжу.
— Есть немножко… годы берут свое.
— Пожалуй. Герта к старости тоже расплылась.
Элнер окинула взглядом беломраморный коридор.
— Ида, не пойму, что творится. Раз ты жива, что тебе стоило вернуться домой?
— Да умерла я, умерла. Здесь теперь мой дом, — сказала Ида, теребя жемчужное ожерелье.
— Где же мы? — Элнер вновь огляделась по сторонам. — И что я здесь делаю? Мне нужно в больницу, ты меня совсем запутала.
Ида хитро взглянула на Элнер.
— Ну же! Если я умерла, а ты меня видишь, — как по-твоему, к чему бы это?
Пришел черед Элнер обижаться.
— Откуда мне знать? Я с лестницы свалилась и туго соображаю, мне сейчас привиделась Джинджер Роджерс… а теперь ты говоришь, что умерла, а я тебя вижу как живую. Мне, похоже, совсем отшибло мозги — ничего не могу понять.
— Думай, Элнер, — велела Ида. — Я… И Джинджер Роджерс…
Элнер собралась с мыслями. Джинджер Роджерс давным-давно умерла, и Ида тоже; мало того, каждое Идино слово слышно без слухового аппарата! Что-то не так… И тут Элнер осенило:
— Неужто и я умерла?
— В точку!
— Я мертвая?
— Мертвее не бывает, дорогуша.
— Кошмар!.. Меня похоронили?
— Нет еще, ты всего пару минут как умерла.
— Боже мой! Неужели правда?
— Да. Между прочим, ты чуть-чуть разминулась с Эрнестом Кунитцем[2], он вчера сюда попал.
— Эрнест Кунитц? Тот, что играл на тубе в программе Соседки Дороти?
— Он самый.
Голова у Элнер пошла кругом.
— Мне бы присесть и подумать хорошенько. — Элнер опустилась в красное кожаное кресло у двери.
Ида внезапно всполошилась:
— Ты очень расстроена, дорогая?
Глянув на сестру, Элнер покачала головой:
— Скорее удивлена.
— Как и все мы. Знаешь, что смерти не миновать, да только не веришь, что и сам умрешь.
— Я-то не сомневалась, что умру, — сказала Элнер. — Просто не думала, что так неожиданно. Хорошо, если духовку и кофейник успела выключить.
— Всем нам есть о чем жалеть, так? — многозначительно заметила Ида.
Через минуту, придя в себя и смирившись с непоправимым, Элнер подняла глаза на сестру.
— Бедняжка Норма: сначала ты, теперь я.
Ида кивнула:
— «День у каждого бывает, когда дождь не затихает»[3], как говорится.
— Верно… Надеюсь, моя смерть ее не сломит. Я ведь уже старая — значит, не такая уж это неожиданность, да?
— Совсем не то что моя смерть, всего в пятьдесят девять. Как гром среди ясного неба. Я ведь была в отличной форме, не сочти за хвастовство.
Элнер снова вздохнула:
— Лишь бы с Сонни все было хорошо. Правда, Мэкки обещал о нем позаботиться, а коты вряд ли скучают по хозяевам, им главное кормежка. — Элнер опустила глаза и продолжала: — Знаешь, Ида, странное дело: я ни капельки не чувствую, что умерла, а ты?
— Тоже. Я совсем не того ожидала. Только что была жива — и умерла, а разницы никакой. Роды и те куда больнее, уж ты мне поверь.