И когда прошли мы их всех, да, мы начали подниматься куда-то наверх. Вот как ступеньки были, но не ступеньки, а вот… там степени. Степень, степень, степень (показывает), и вот мы поднялись, вот, где-то семь или девять степеней мы поднялись. И мы на самую высшую поднялись. И когда мы поднялись, еще мне так легко было. Я уже не болела. Чем выше я поднималась, тем лучше мне было, и легче мне было. И с удовольствием я поднималась… И меня вот это внутри удивляло: как я болела, и как мне теперь хорошо, легко. И когда мы поднялись на самую высшую ступень, она мне и говорит: «вот и пришли, куда нам надо было идти». И когда мы остановились, я посмотрела, вот так подняла голову (показывает). Ой, столько церквей, церкви там. И когда вот так посмотришь, да, и наши кавказские горы видно, да (показывает), вот точно. И такая красота! Там так же точно. И прямо вот конца и края не было, столько церквей. Сияют прямо. Купола ихние золотые вот! Блестят, глазами не рассмотришь. Там вообще свет был такой яркий, как вот солнце. Вот когда мы на солнце смотрим… И вот представьте, везде вот такой свет. И все там сверкает. И вот эти купола золотом сверкают.
Там свет полностью как солнце. Там другого света нет. И когда вот этот яркий свет и все сверкает, я прямо была удивлена. Думаю: «вот какие церкви здесь. Что за церкви?» И тогда мне эта бабуля говорит. Один из них, в середине, был центр. Он самый был высокий. Вот надо было мне туда заходить, в этот, ну, как собор. Самый большой собор, вот туда мне надо было зайти. А там были ворота, и ворота тоже, когда я глянула, они были до небес. Ну, нам это до небес, да. Конца не было им. Ничему там конца нету. И когда она мне сказала… ответила: «вот туда тебе надо зайти».
А ворота были черные. Все сияет, все сверкает, а ворота, калитка, почему-то была черная. И вот эта калитка была ж закрытая, а я говорю: «а как же я туда зайду?» Она мне говорит: «сейчас откроются, и ты зайдешь». На самом деле, открылась калитка, и я туда зашла. Ну, как зашла… переступила порог и там уже я внутри, да. Она говорит: «я тебя здесь подожду». И когда я переступила порог, и я смотрю — совсем сверкало и сияло там. Там был вот так, чтоб понятно вам объяснить, алтарь.
Как в церкви, вот точно так же. И вот прямо около меня стоит кресло. Трон. Это потом я уже узнала. Впереди меня. В этом троне сидит Царь, одетый в такие царские одежды. И все сверкает. Я когда это увидела, думаю: «о Боже, это точно, — думаю, — наверное, сказка». Ну, как в сказке. Когда маленькие были мы, нам показывали такие сказки. И думаю: «в сказку я попала». И когда я так только подумала, да, Он, этот Царь, сидел ко мне, конечно, спиной. А лицом Он был к алтарю. И Он говорит, не поворачивая ни голову, ничего: «а, это ты пришла?» А я даже как-то от голоса Его вздрогнула и говорю: «да». И что меня удивило, что я говорю: «да», а моего голоса не слышно. Думаю: «что происходит?»
И Он тогда второй вопрос говорит: «ну, скажи мне фамилию, имя и отчество?» Я сказала фамилию, имя, отчество, и вот с правой стороны который все время, всю дорогу сопровождает, сила какая-то, Ангел Хранитель это был, он мне показывает, чтобы я посмотрела, где вот, где записывают меня. И я когда глянула на стену, стена там была, стены там тоже, этим стенам тоже конца и края нету, и вот смотрю — меня записали: фамилия, имя, отчество. И я, когда их увидела, записи были точно, как вот на кладбище, на памятниках, ну, печатными вот такими буквами (показывает) записались. Как на компьютере вот пишут, вот так (показывает). И я их когда увидела, и тогда вот, в один миг, я сразу подумала: «о Господи, я ж, наверное, умерла».
И, когда я так только подумала, Он меня спрашивает: «теперь еще скажи мне год рождения?» И я хотела рот открыть и сказать год рождения, и смотрю, оттуда вон (показывает) в алтаре нам навстречу идет мой муж умерший. Он в девяносто первом году уже умер. Он уже узнал, что я уже там, и он пришел. И вот он идет ко мне, к Царю. И я так совсем удивилась. Думаю… от удивления я уже ничего не могла сказать, понимаете, как? А он подошел медленными шагами, и к этому Царю подошел. И преклонился вот так (показывает), и Ему говорит: «Господи, я умер и здесь я нахожусь, и теперь, — говорит, — моя жена тоже умерла. А что ж теперь с нашими детьми будет?» Ну, загоревал он так сильно. Даже так у него слезы потекли (показывает). «А один ребенок у нас, — говорит, — такой болящий с детства. А он теперь кому нужен?» Так загоревал. И поклонился Ему вот так (показывает) и повернулся, и ушел. А я даже обиделась, я говорю: «Что за мужчины? Даже на меня не глянул» (смеется), и вспомнила, что эта моя сопровождающая сказала мне что: «тебе нельзя с ними пока здесь общаться. Пока тебя не примут».