— Всех забрали? — голос старого полковника дрожал. — И Дэниэла? Джеймса? Кая? — Так в семье называли Микайю Кэллоувэя.
Роман кивал после каждого имени, а Фландерс, повернувшись к тихо плакавшей Джемине, стал ее утешать. Ребекка, не проронив ни звука, стояла молча, слегка опершись на руку сына, бледная как полотно. Бен и Тодд Тайлеры были просто потрясены.
— Да спасет их Господь, — молился Бен, в том числе и за брата Лэтама. — Да спасет всех их Господь… — повторял он надтреснутым голосом.
Люди смотрели друг на друга — худые, измученные зимними морозами и отвратительной пищей, постоянной борьбой за выживание.
— Что, черт возьми, мы будем теперь делать без Дэниэла? — спросил Генри Портер, вслух выразив то, о чем все предпочитали молчать. Ответа не последовало.
Разбившись на группки, поселенцы тихо переговаривались. Каллен с полковником Кэллоувэем отвели Романа в столовую.
— Трудно поверить, что они не оказали сопротивления, — покачал головой Каллен. — Ты уверен в этом, Роман?
Роман кивнул.
— Как им удалось захватить врасплох так много людей? — недоумевал Ричард Кэллоувэй. — Мы наверняка можем во всем обвинить этих трусливых негодяев из форта Рэндолф, не сомневаюсь! Черт меня подери, но я был убежден, что шоуни затихли до весны и не станут сейчас мстить за убийство Маисового Стебля…
— Я отвезу сообщение Хэрроду и Логану и подниму по тревоге полицию, — предложил Каллен. — А потом вернусь сюда.
Роман предупредительно поднял руку.
— Если встретишь Саймона, передай ему, что теперь он может пригодиться здесь.
— Батлер ведет разведку в Сент-Асафе, — ответил Каллен. — Не думаю, что Бен Логан уступит его нам.
Роман угрюмо согласился с ним. Теперь он глазами выискивал Ребекку. Он ее не видел, но поблизости стояли Сара с Китти и другие женщины.
— Где Ребекка? — спросил он Сару.
— Пошла к себе в хижину. Говорит, что ей нужно сейчас побыть одной.
— Я скоро вернусь домой, — сказал ей Роман и вышел, нашаривая в сумке пороховницу, найденную в лагере у Голубых ручьев.
Когда он постучал в дверь хижины Бунов, ему никто не ответил.
— Ребекка… — Прислонившись щекой к грубой филенке двери, он ждал, потом подергал щеколду и почувствовал, что дверь приоткрылась. — Ребекка, это я, Роман. Я вхожу… предупреждаю.
После яркого солнца и слепящего белого снега ему пришлось с минуту привыкать к тускло освещенной хижине. Огонь в камине почти погас, и весь дом был пропитан сыростью. Ребекка на стуле с сиденьем, сплетенным ее мальчишками из камыша, что-то сосредоточенно вязала.
— Я так увлеклась вязанием, — спокойно сказала она, ловко перебирая пальцами. — Мальчишкам нужны носки… да и Дэниэлу тоже.
Роман, наклонившись, подбросил в огонь полено, помешал угли, пока снова не взвились красные языки пламени.
— По-моему, вам здесь не хватает света, — сказал он.
Ребекка все работала, отказываясь даже взглянуть на него, пока он мягким жестом не отнял у нее вязание и не бросил в стоявшую рядом корзинку. Тогда только она подняла на него свои серые глаза, и хотя у нее было такое же худое, изможденное лицо, как и у многих в форте, он вдруг заметил на нем волевое выражение, которое его обнадежило.
— Дэниэл вернется! — упрямо сказала она. — Вот увидишь! Через несколько дней он вернется со своей обычной улыбкой до ушей и кучей историй о том, что произошло. Не впервые он попадает в плен! Ты ведь знаешь, Роман, индейцы льнут к Дэниэлу, — продолжала Ребекка, и от этих слов голос ее, казалось, теплел. — И они ему нравятся. Я даю ему сроку неделю… И он вернется. Я только надеюсь… — Голос ее задрожал, немного утратив обычную уверенность. — Я только молюсь, чтобы с ним вернулись и все остальные. Вернулись живыми и здоровыми.
— Я кое-что привез для вас. — Роман снял с плеча пороховницу Дэниэла и протянул ей. Ребекка быстро встала со стула и, вскрикнув, схватила ее.
— Я нашел ее там, в лагере, — продолжал он. — Скорее всего, он оставил ее нарочно… чтобы дать мне знать, что он в ту минуту был со всеми.
Ребекка гладила пальцами вырезанные на рожке инициалы, глаза ее покраснели, но в них не поблескивали слезы.
— Это ему понадобится, когда он вернется, — твердо продолжила она.