— Каждый поступает так, как считает нужным, — согласился с ним Роман. — Говорят, скоро сюда приедет дядя судьи — Джон Уильямс. Они избрали его главным агентом компании… Может, ему удастся все уладить.
Амелия из хижины прислушивалась к их беседе. Она взяла двух крупных зубаток, которых принес ей накануне Джозеф, и положила на очаг, осторожно покрыв их горячими углями. Вскоре кожа от огня затвердела и дала трещины, сквозь которые проступила нежная сочная плоть. Зелень варилась в котелке. Из спальни вышла Китти и принялась размешивать с водой маисовую муку для лепешек, но Амелия отвела ее в сторону.
— Этим может заняться и Присс, — сказала она, — а ты отправляйся-ка к мужчинам и скажи Роману, что мы приглашаем его поужинать.
Пригладив волосы и расправив свою спадающую мягкими складками синюю юбку, Китти вышла на крыльцо.
— Роман, мама приглашает вас поужинать с нами, — сказала она, очень боясь, что щеки ее вот-вот запылают.
— Передайте ей мою благодарность, — ответил он, надолго задержав взгляд на Китти, которая заливалась краской. — Мне кажется, вам нравится это место.
— Да, очень! Я просто полюбила его… — прошептала она.
За ужином лицо Романа не покидало все то же загадочное, необъяснимое выражение. Она замечала, что он то и дело задерживал на ней взгляд своих пронзительно-голубых глаз, и в них читалось откровенное удивление.
4
Китти лежала, растянувшись во весь рост на большом обломке известняка, уперевшись щекой в самый его край. Пальцами правой руки она словно граблями водила по прозрачной и холодной воде. Жаркие солнечные лучи грели ей спину. Стояла все еще не по сезону теплая погода, хотя до Рождества оставалось только два дня. Она стянула с себя шерстяную шаль.
Покончив со стиркой и устав от нудного перемалывания маисовых зерен, Китти выскользнула из дома — решила провести часок на своем любимом месте в устье ручья. Вспоминая о танцах, устроенных два дня назад в одном из блокгаузов, она чувствовала, как розовеют ее щеки от испытанной там радости.
Изекиэл Тернер прекрасно играл на скрипке, а слуга-негр страстно отбивал ритм на самодельном барабане. Под их музыку поселенцы лихо кружились то в одном танце, то в другом. Китти танцевала до самозабвения, как и все женщины форта — даже те, кто совсем не любил танцы.
Мужчины выстроились у стены в своих лучших нарядах и широко улыбались, выискивая партнершу. Их волосы свежевымыто блестели, а бородки были аккуратно подстрижены.
Фландерс Кэллоувэй, черноволосый красавец, приглашал Китти раз шесть, если не больше, столько же он станцевал и с Джеминой Бун. Брат судьи, молодой Сэмюэл Гендерсон, как выяснилось, оказался отличным танцором и не отходил от Бетси Кэллоувэй, а Израил Бун и вовсе удивил всех: забыв о своей робости, юноша отплясывал не хуже остальных.
Китти было приятно, что даже ее родители пару раз выходили в круг. Только один Роман весь вечер просидел в углу, как всегда равнодушно наблюдая за всеобщим весельем и вежливой улыбкой пресекая все попытки девушек Кэллоувэев увлечь его в хоровод.
Китти вынуждена была признаться себе, что разочарована его безразличием и тем, что он не сделал с ней ни одного круга, хотя время от времени и замечала, как молодой человек задерживает на ней взгляд зорких глаз… особенно когда папа рассказал гостям, что она всегда пела на светских вечерах в Ватауге, после чего все стали упрашивать ее спеть. Оказалось, что Джозеф втайне от нее запихнул в багаж ее цимбалы, и теперь к ее большому удивлению принес их сюда, в блокгауз. Этот продолговатый струнный инструмент смастерил для нее отец, унаследовавший мастерство от дедушки, а тот, в свою очередь, научился всему у одного старика француза, родившегося в далеких Вогезских горах.
Китти, преодолевая смущение, запела, и ее чистому сопрано удалось справиться с трудными верхами в балладе «Барбра Эллен». Роман не спускал с девушки глаз. Он был совсем не похож на мужчин, которых она видела прежде, — такой тихий, сдержанный, никогда не теряющий самообладания…
Она вспоминала об этом вечере под монотонное журчание воды у самой ее головы. Нежно, тоскующе пискнула какая-то птичка, и вдруг другая ответила ей. Пора возвращаться домой, подумала она, Амелия могла уже хватиться ее. Но лучи солнца, казалось, проникали в самую душу, и она все медлила…
Китти села, скрестив ноги, и вдруг увидела в воде медленно ползущую черепаху, которая неуклюже переставляла коротенькие, похожие на обрубки лапки. Продолжая следить за неказистым созданием, она непроизвольно подалась вперед, но в это мгновение кто-то схватил ее сзади: сильная рука обвила ее талию.