— Полковник… — Китти чувствовала, что у нее дрожит нижняя губа: она прекрасно знала, как тесно у них в хижине. — Я не хотела бы навязываться…
— Навязываться?! — Он нахмурился. — Джозеф Джентри был нашим другом. Как же его дочь может навязываться нам или стеснять нас, семью Кэллоувэев?
Дэниэл улыбался во всю ширь:
— Я попрошу Израила отнести твои вещи!
Итак, все было решено… Едва увидев Китти, Фани радостным воплем выразила свой восторг, а Элизабет, подбежав к ней, крепко обняла ее: она с самого начала настаивала на том, чтобы Китти непременно остановилась у них.
— Место у нас есть! Кровать Бетси, она ведь теперь замужем.
На протесты Китти Фанни заверила ее, что вовсе не против снова спать в одной кровати с Кеззи. Фландерс и старший сын Кэллоувэев Калеб жили в соседней хижине вместе с двумя юношами, недавно приехавшими в форт. Малышка спала в одной кровати со старым полковником и Элизабет, а у детишек поменьше были свои маленькие кроватки на колесиках.
— Все будет просто превосходно! — заверила ее Элизабет.
Как только Саре сообщили, что Китти сейчас в форте, она тут же поспешила к ней. Подруги вышли за ворота, чтобы посидеть в тени старого вяза и поболтать без посторонних ушей: только Саре могла доверить Китти свои чувства, рассказать, какую ненависть вызывали у нее Фэй и этот противный Бен.
— Я должна была давно догадаться об этом и не пускать тебя к ним! — раскаивалась Сара. На ее щеках вновь играл румянец, у нее был вид отдохнувшего человека. — А когда вернется Роман и мы переедем в собственную хижину, ты будешь жить у нас. В конце концов, мы все из семейства Джентри! Твое настоящее место — у нас.
— Хорошо, — не стала спорить Китти. — Посмотрим.
Хоть эта идея выглядела весьма соблазнительно, инстинкт подсказывал ей, что после возвращения домой Романа им с Сарой несомненно понадобится уединение.
Наступил октябрь с его теплыми погожими днями и прохладными ночами, и в листве деревьев Ежевичного кряжа и вдоль реки проступили багряные осенние краски. Кое-где уже оголились ветки.
В поле собрали маис и разложили его у стен форта для просушки. Собрали и последние овощи, их нужно было тоже высушить и заготовить на зиму. Дичь, которую принесли охотники, засолили в больших бочках. Китти трудилась наравне со всеми и в самой хижине, и во дворе: ей это было просто необходимо.
Она часто вспоминала о Каллене, но у нее не хватало мужества спросить Дэниэла, не прислал ли он для нее весточки. Его уже так давно здесь не было, и Китти пришла к печальному выводу, что стала ему безразлична. «Но ведь это только на пользу мне! — убеждала она себя. — Если бы я тогда очертя голову доверилась ему, то сейчас наверняка качала бы младенца… Сколько девушек уже прошли через это!»
Но по ночам, лежа в кровати с открытыми глазами, Китти подчинялась острой как агония боли и воображала все, что могло с ним случиться: его могли захватить индейцы и убить после страшных пыток… его мог задрать медведь. Или буйвол — известны случаи их нападения на охотников. Его мог сбросить его чудный вороной конь, и тогда он с переломанными костями лежал сейчас в поле, ожидая медленно наступающей смерти… «Боже, сколько ужасных возможностей, сколько встреч со смертью!» — думала она и, зарывшись лицом в подушку, беззвучно плакала. Если бы она точно знала, что с ним ничего не случилось, ей было бы гораздо легче смириться с мыслью, что он не хотел ее больше видеть, лгала она себе.
В один из ветреных дней середины октября они с Фанни, захватив с собой пару корзин, отправились в небольшую рощицу неподалеку от ручья: оттуда был хорошо виден форт. Собирая с земли высохшие орехи, девушки весело смеялись и разговаривали. И хотя сердцевина в этих орешках была совсем крошечной и было ужасно скучно ее выковыривать, все же какой чудесной, просто восхитительной добавкой были они к пудингу с хурмой, если покрыть их медовой глазурью! Просто сами в рот просятся! Скорлупу они тоже не выбрасывали: как следует прокипятив ее в воде, можно было получить краситель коричневого цвета.
— Боже, сколько же их здесь! — воскликнула Фанни, ползая вокруг на коленях и собирая орехи в фартук. Потом она вытряхивала их в корзину.
— В этом году их уродилось гораздо больше, чем в прошлом, — отозвалась Китти.