— Вовсе нет! Мать еще хлопочет по дому.
Когда Роман вошел, Китти встала со стула и долго стояла, глядя на него своими фиалковыми глазами, которые вдруг сразу увлажнились. Она протянула к нему нежные руки.
— Роман… Я знала, что ты вернешься. — Пытаясь унять дрожь, она улыбалась ему. — Но сегодня ночью не надо было приходить.
— А я вот пришел! Ведь я — член клана Джентри, а Джентри поступают всегда так, как им заблагорассудится.
Двумя прыжками он добрался до нее и заключил в объятия.
— Думаю, мои поздравления не помешают…
— Нет, конечно! Как я рада, что ты вернулся!
— Да, я такой! — самодовольно сказал Роман. Он глядел на нее сверху вниз. — Ну, а где этот негодяй, мой дружок, который должен нести ответственность за тебя?
Она рассмеялась, но предательские слезы все же выступили у нее на глазах.
— Дэниэл отослал его. Каллен завтра должен вернуться.
Они неловко молчали друг перед другом, и Роману ужасно хотелось рассказать, как он ей сочувствует, но это было трудно сделать в такой тесной хижине — малыши глазели на них со своих маленьких кроваток на колесиках.
— Сейчас, только возьму плащ, — сказала Китти, словно прочитав его мысли. — Думаю, глоток свежего воздуха нам не помешает.
— Возьми мой! — предложила Элизабет.
Луна, пробираясь через облака, бросала свой бледный свет на двор, увеличивая и без того, длинные тени. Китти завернулась в плащ поплотнее, волосы ее развевались на ходу под порывами ветра.
— Китти… О Боже мой, Китти, даже не знаю, что и сказать…
— Ничего, ничего. — Голос у нее был такой мягкий… под стать приятной вечерней прохладе. — Я и так знаю, что ты сейчас чувствуешь… Не нужно ничего говорить.
Роман кивнул. Они миновали хижину Бунов, затем Гамильтонов. В форте всегда было много собак, вот и сейчас к ним подбежали две, выпуская пар из своих раскрытых слюнявых пастей. Они отчаянно вертели хвостами, туловища их ходили ходуном. Понюхав воздух, собаки отбежали к дальнему, закрытому тенью углу, где большие массивные ворота вселяли уверенность в своей неприступности — могли оказать сопротивление целой армии.
— Я в долгу перед тобой. Сара сказала, что если бы не ты, ее давно уже не было бы в живых.
Китти энергично запротестовала:
— Не забывай, я спасала и свою жизнь! И потом, временами в тот страшный день… и ночью на пути в форт Сара была удивительно отважной, Роман. Без ее помощи я не смогла бы дотащить мать до хижины, а потом погрузить в фургон.
Роман почувствовал гордость за жену. Но один вопрос не давал ему покоя, грыз его, и он как-то не смел задать его Китти.
— Если бы я не уехал, — медленно сказал он, — то наверняка предотвратил бы нападение.
Она резко повернулась к нему, схватив за большое костистое запястье.
— Даже не думай об этом! Никогда! Ты делал то, что было необходимо, и, если верить полковнику, — голос ее дрожал от убежденности, — сделал все очень хорошо. Ты служил Кентукки, и не требуй от себя большего!
— Но если…
Она забежала перед ним и остановилась, гордо задрав подбородок, — такая маленькая, такая нежная.
— Если бы я раньше догадалась, что замышляла Присси, то успела бы вовремя ее схватить. Если бы Дэниэл, Сквайр или Каллен приехали туда в тот день… И так до бесконечности, Роман! Человек не захочет даже просыпаться по утрам, когда позволит всяким «если бы» отравлять ему жизнь… И тебе этого не нужно делать, ты меня слышишь?
— Слышу… — тихо согласился с ней Роман, улыбаясь при мысли, какое забавное зрелище они являют собой в эту минуту: Китти, макушка которой едва доставала ему до груди, стояла прямо перед ним, словно была на голову выше, готовая применить силу, если он окажет непослушание.
Долго сдерживаемый приступ добродушного смеха наконец прорвался наружу. Любой, кто еще не спал и подслушивал их, не мог не удивиться, чему это так громко смеется Роман.
— Интересно, — сказал он, — знает ли Каллен, какую великолепную женщину послал ему Господь? Как твой родственник по мужской линии заявляю тебе, что безжалостно уничтожу его, если только он причинит тебе горе!
— Хорошо, запомню, — улыбнулась Китти.
Девушке так хотелось узнать о его поездке! Полковник Кэллоувэй сообщил ей кое о чем, но она настояла на том, чтобы сам Роман рассказал все подробности, и слушала их с сильно удивившим его нетерпеливым вниманием.
— Как замечательно! — воскликнула она наконец. — Мистер Джефферсон доказал, что он друг Кентукки, и я в этом полностью уверена!
Роман кивнул. Он хотел продолжить свой рассказ, но тут вдруг задул холодный ветер. Маленькие снежинки закружились над ними, поблескивая на фоне черного неба.