Китти принесла Роману кусок пирога и чашку молока. Он одним залпом осушил ее, даже не подозревая, что так проголодался.
— Налить еще? — спросила Китти, направляясь к Дэниэлу спросить его, не хочет ли и он поесть.
Но Роман не успел ответить — снова зазвучали выстрелы, и он бросился к своей амбразуре.
После нескольких минут ураганного огня индейцы начали наступление, хоронясь за пнями и пригорками. Но атака захлебнулась, и они вновь отступили на безопасное для себя расстояние.
Время шло, война нервов продолжалась целый день, пока за каких-нибудь пару часов до наступления ночи Роман не увидел, как Черная Акула резко вскинул руку и лошадь под ним закружилась на месте. Дернув поводья, он поскакал к темной стене леса. Длинная цепочка его воинов торопливо затрусила за ним.
— Они уходят! — закричал Израил.
Женщины радовались, Китти и Сара обнимались, похлопывая друг друга по спине и весело смеясь от облегчения, Фландерс от души гоготал. Через мгновение шумно ворвался старый полковник, размахивая своей поношенной кожаной шляпой.
— Виват! Мы их отогнали!
В блокгаузе стоял ужасный шум, но он не мешал Дэниэлу с Романом тихо беседовать.
— Я мог бы незаметно проскользнуть и отсидеться в укрытии на берегу, а потом углубиться в дебри, — предложил свои услуги Роман, но Дэниэл отрицательно покачал головой:
— Они могут снова затеять с нами ту же игру. Давай-ка, Роман, не будем больше соваться в расставленные ими ловушки!.. Но, по правде говоря, — сказал он, поглаживая больную ногу, — они наверняка использовали последние два часа перед сумерками для улучшения своих позиций. — Он ухмыльнулся: — Индейцы, как и все дикари, очень суеверны, и если у них что-то не получается сразу, они переносят все на другой день, когда им, по их мнению, непременно повезет.
К утру стало ясно, что Дэниэл смог бы выиграть пари: судя по оставленным следам, стало ясно, что Черная Акула с сотоварищи ушел домой. Запертых за частоколом домашних животных отпустили к реке, и все в форте вздохнули свободно.
18
В Бунсборо жизнь текла спокойно, и поселенцы молились, чтобы индейцы наконец оставили их в покое. Поступило сообщение о том, что Бенджамин Логан со своими людьми вернулся в форт Сент-Асаф.
Появились молодые зеленые побеги, ростки гороха, и вся эта зелень стала большим подспорьем на столах поселенцев, где уже давненько ничего не было, кроме мяса и маисового хлеба.
Раздраженного своей раной Дэниэла уложили на целый месяц в постель, а еще один месяц ему пришлось ходить, опираясь на костыль из дерева пекан.
Не терявшие надежды поселенцы однажды даже устроили танцы. Каллена там не было, но Китти сыграла на цимбалах и спела, а скрипка звенела до самого утра…
Через неделю в форт вернулся Роман, за ним перед наступлением темноты в ворота въехал и Каллен. Оба скаута заметили продвигающийся сюда отряд воинственно настроенных индейцев и тут же стремглав бросились обратно, чтобы предупредить поселенцев и призвать их быть готовыми к отражению нового нападения.
Индейцы пожаловали сразу после рассвета. Они тучей спустились с крутых речных берегов позади форта — словно осы, вылетевшие из улья. Дикари растянулись в цепь, укрываясь время от времени то за пнями, то за пригорками, которые оберегали их от прямого ружейного огня со стороны форта. Через минуту три маленькие хижины возле соленого источника запылали факелами, охваченные черными клубами дыма. Полуголые, с раскрашенными киноварью и охрой лицами и грудью индейцы мчались через поля за пределами досягаемости огня поселенцев, срезая на бегу маис большими мачете. Конные шоуни вытаптывали зеленые ростки.
Стрелки возле амбразур в бессильной злобе молча наблюдали за этим варварством, лишь старый полковник все время повторял: «Проклятые дикари! Чертовы язычники!»
На протяжении всего дня шоуни в перерывах между атаками на форт уничтожали урожай. Они доводили себя до исступления, выкрикивая душераздирающий боевой клич «Ийе!». Но спустились сумерки, и у измученных поселенцев появилась надежда на передышку хотя бы до завтрашнего утра.
Китти через открытую дверь блокгауза видела, как наступает ночь. Она заставила себя подняться с места, чтобы зажечь несколько масляных ламп. Некоторые женщины принесли с собой одеяла и, расстелив их прямо на полу, пытались вздремнуть. В помещении было очень тепло из-за скученности, но обычная для июля жара спала, и время от времени в дверь проникал приятный свежий ветерок.
Мужчины стояли на своих постах. Каллен, когда Китти подошла к нему, нежно улыбнулся ей: