Нет, это не дело. Мысли ее, сделав круг, вернулись к собственным финансам – может, все-таки продать дом? Что она теряет? Будет жить, как сейчас, а свободы, той, что зависит от денег, прибавится. В конце концов, много ли ей осталось? Ни наследников нет, ни молодых любовников, никого…
Возни только много. Сосед вон решил продать, так оказалось, что надо оформлять какой-то кадастр, идти в земельный комитет, в регистрационную палату, собирать подписи у соседей, еще что-то делать. Раньше ничего подобного не было! Сосед, пришедший как раз за нужной ему подписью, интеллигентный, воспитанный молодой человек, как начал рассказывать о своих хождениях по инстанциям, так просидел почти час, успев попутно выпить две чашки чая и традиционно, как все ее нечастые посетители, повосхищаться картинами и китайским сервизом. Как странно: собственный дом – и тот не можешь продать без мучений!
Елена Георгиевна практически не общалась с соседями, многих из них и знать не знала и представить себе не могла, как это она пойдет собирать какие-то подписи.
– Ельча, ты меня слушаешь? Паспорт нашла? – еще одно прозвище такого же возраста, как елка. Елечка – Ельча, сокращение такое, для чужих, наверно, странно звучащее.
– Нашла. Но послушай, Инночка, это же неудобно! В смысле про деньги. Что твои все обо мне подумают? И они прекрасно знают, что я сдаю дом и московскую квартиру, и что я часто езжу куда-нибудь, и что…
– Диктуй давай. Неудобно спать на потолке… и еще кое-что! И кем выдан на всякий случай… все, пока, собирай чемодан! Номер рейса и все дела я тебе завтра скажу, сейчас некогда мне! Костюм бирюзовый возьми и то платье свое, вечернее! Все-таки пять звезд! И гранаты мои любимые! Все, Ельча, счастливо, до завтра!
Как у нее все просто, господи! А может, все и на самом деле так просто? И не надо ничего усложнять. Говорить все слова подряд и не краснея, ездить на курорт с любовником, лгать мужу, присваивать чужие деньги, играть роль богатой дамы с богемными привычками – а почему нет?
Снова усевшись под яблоней, Елена Георгиевна попыталась вернуться к своему доинночкиному настроению. Но то умиротворенное, созерцательное состояние, которое обычно приходило к ней здесь, никак не желало возвращаться. Рука машинально потянулась к оставленному детективу, но раскрывать его почему-то не захотелось. Елена Георгиевна даже поймала себя на мысли, что не помнит, о чем там речь, хоть сначала начинай. И вроде модный, всеми читаемый автор, она сама его столько раз хвалила и защищала в пустых разговорах со знакомыми – и вот, пожалуйста! Все там, казалось бы, на месте: интрига, загадка, персонажи, – и при этом… ни уму ни сердцу. Нет, уму, это ложно-интеллектуальное чтение еще что-то говорило, а вот сердцу… не то что старые английские детективы, в которых можно было просто жить, уйдя от себя, своего одиночества, своих забот.
Она поискала глазами то яблоко в траве, которое заметила во время телефонного разговора. Где же оно? Солнечные пятна успели переместиться, освещая другие части лужайки, трава уже начинала подрастать до неприличной и непроходимой высоты, надо сказать Наташе, что пора косить… так никакое яблоко не найдешь… что-то Инна говорила, про яблоко раздора, кажется… через неделю увижу море… буду вставать рано-рано, пока все еще спят, тогда море будет только моим… моим собственным… можно плыть и плыть…
– Ой, я вас разбудила? Простите, ради бога, Елена Георгиевна! Я хотела сказать… я вам там арбуз на крыльце оставила…
– Нет-нет, ничего… что-то я задремала… размечталась, наверно! Наташ, я через неделю еду в Анталью, меня Инночка пригласила, так что ты тут следи за всем. Вон траву уже косить пора.
– Да не волнуйтесь вы! Все будет в порядке. Траву Олег в эти выходные косить собирался… ничего здесь без вас не случится! Отдыхайте спокойно. А куда вы едете? Мы два раза в Кемере были, там красота такая!
– Нет, Инночка сказала, что это прямо в самой Анталье, пятизвездочный отель… какое-то такое название… господи, все забывать начинаю! А, «Ренессанс», вот! Вспомнила все-таки! Ей-богу, старческий маразм начинается!
– Да ладно вам, Еленочка Георгиевна! Уж кто бы говорил! Вы моложе меня, по-моему, выглядите!
– Ох, Наташенька, если бы!
– Ладно, я побежала, кто-то там у меня плачет! Арбуз на крыльце! – вечно растрепанные волосы, быстрые движения, громкий голос… неплохая, в сущности, девочка… молодая совсем… все на бегу, на бегу… или и мы были такими же?
– Зачем же, Наташ? Я же сказала, у меня все есть, – слабая попытка протестовать была предпринята слишком поздно, яркая майка была уже где-то возле елки.