Я бросил взгляд на пса. Сэр Лис держался с достоинством и осуждающе взирал на кота.
— Как бы драки не вышло… — пробормотал Валентин Сергеевич, встал с кресла, схватил кота за шиворот, зашвырнул в другую комнату и быстро захлопнул дверь. Тотчас с обратной стороны в дверь шмякнулось тело кота и донесся протяжный, требовательный вой.
Я выставил на стол продукты, а Валентин Сергеевич развернул фольгу на одном из цыплят и начал отделять мясо от костей.
— Накормлю побыстрее, — объяснил он, — а то, бедняга, совсем изведется.
К грозному вою из-за дверей добавилось ожесточенное царапанье филенки.
Валентин Сергеевич сложил кости на одноразовую тарелку и скрылся в соседней комнате. Вой, как по мановению волшебной палочки, прекратился, послышалось рычание и столь громкий хруст, что брала оторопь. Можно сказать, нецензурный хруст, отнюдь не приличествующий коту.
Я покосился на пса.
— Надеюсь, сэр, вы будете вести себя более культурно, — сказал я ему, затем развернул порцию цыпленка и поставил на пол.
Пес тяжело вздохнул и принялся аккуратно есть, неторопливо объедая мясо и оставляя кости.
— М-да, сэр, а вы, оказывается, очень старый пес. Зубы сточились, и кости уже грызть не можете. Наверное, потому и выгнали…
Неожиданно я подумал, что сегодня мной не интересовался никто из той самой таинственной организации, которая вчера занялась делом вплотную, К чему бы это? Затаились, перегруппируют силы после смерти веснушчатого парня?
В комнате вновь появился Валентин Сергеевич с двумя рюмками.
— А теперь, Артем, — сказал он, — давайте выпьем за знакомство.
Я распечатал бутылку коньяку, налил в рюмки, и мы выпили.
— Хороший напиток, — причмокнул губами писатель. — Давненько не потреблял.
— Неплохой коньячок, — согласился я, закусывая. Некоторое время мы ели молча, затем я решил взять бразды правления разговором в свои руки.
— Валентин Сергеевич, я внимательно слушал вас… Любопытная ситуация получается. В летающие тарелочки вы не верите, в возможность контактов с иными цивилизациями тоже… В то же время пишете фантастику. О чем же вы пишете?
— Вот, — рассмеялся писатель. — Это хороший вопрос. О человеке. О его возможностях, в том числе и еще неизвестных. О пытливости ума в неординарных ситуациях. К сожалению, в обычной литературе об этом ярко сказать нельзя. Разве что в детективной, но, право слово, сюжет в детективах, несмотря на свою динамичность, практически всегда опирается на низменные пороки человека. Миром правят деньги, но двигает прогресс бескорыстное любопытство, и лучше, чем в фантастике, об этом не скажешь.
В это время в комнату стремительно вбежал кот, подскочил к тарелке пса, оттолкнул его и с жадностью набросился на цыпленка, проявляя только что упомянутые «низменные пороки». Мы оцепенели, думая, что сейчас разгорится драка. Ничего подобного. Пес отодвинулся, скептически посмотрел на кота и ушел к окну, где сел с гордым и независимым видом.
— Вы уж нас извините, разведя руками, нервно хохотнул Валентин Сергеевич, — такие мы беспардонные. Это собаку можно выдрессировать, а кота никак нельзя.
Сэр Лис пренебрежительно фыркнул.
Глава 8
За бутылкой коньяка мы просидели до позднего вечера. От спиртного Валентин Сергеевич размяк и пустился в разглагольствования о фантастике. Он сменил менторский тон на доверительный, и, хотя по-прежнему чувствовалось превосходство его эрудиции, беседа протекала на равных. Всю свою жизнь я умело избегал разговоров о гадалках и предсказаниях, но сейчас рискнул и, пользуясь тем, что писателя в первую очередь интересуют неординарные человеческие способности, направил беседу именно в это русло. Как и на все прочее, и по этому вопросу у писателя было свое мнение. В предвидение будущего он не верил, считая, что время неподконтрольно, поэтому стопроцентное предсказание событий невозможно. Прошлое, по его мнению, незыблемо и неизменяемо, а будущее настолько многовариантно, что предсказывать какое-либо событие можно лишь с какой-то долей вероятности, основываясь на чисто логических предпосылках. Например, когда вырыт котлован, то не составит особого труда предсказать, что дом будет построен. Если при этом подрядчик, воруя, нарушает технологию и в состав связующего раствора кладется меньше цемента, то также легко предсказать, что дом со временем рухнет. Но предсказать, что дом рухнет точно через пять лет шесть месяцев и три дня в двенадцать часов пополудни, никому не под силу. При этом скепсиса у писателя было сверх меры, любое экстраординарное событие он старался рассмотреть с реалистических позиций, что порой вызывало у меня легкое недоумение: фантаст — и так рассуждать… Прежде всего, все туманные предсказания вроде «с востока на Европу нахлынут темные силы» он сразу отмел как несостоятельные и некорректные, впрочем, и им дав объяснение. Во-первых, на Европу ни с запада, ни с севера, ни с юга ничего, кроме вод Мирового океана, «нахлынуть» не может в силу ее географического положения, а во-вторых, под «темными силами» можно трактовать все, что угодно: от орды монголотатар до эпидемии гонконгского гриппа. Когда же я спросил, как быть с удачливыми игроками, срывающими банк в рулетку раз, два и три подряд, то и тут он нашел реалистическое объяснение, но перед этим, хитро покосившись на меня, рассказал анекдот.
«Приходит к попу мужик и жалуется, что не верит в чудо.
— Как же так, — удивляется батюшка, — и в слезы Богоматери, выступающие на иконе, не веришь?
— Химия это, батюшка…
— Хорошо, — говорит батюшка, — приведу тебе пример из нашей повседневной жизни. Неделю назад звонарь Парамон напился, залез на колокольню и сорвался оттуда. Упал, и мало того, что жив остался, ни переломов, ни ушибов, ни царапинки на теле. Что это, как не чудо?
— Случайность, батюшка.
— Пусть так. Но на следующий день он опять напился, взобрался на колокольню и упал с нее. И опять жив-здоров. Что это?
— Совпадение, батюшка.
— Хорошо, — серчает поп. — Однако намедни звонарь снова напился, взобрался на колокольню и снова сорвался. И опять целехонек. Что это, по-твоему, как не чудо?!
— Это уже тренировка…»
Мы посмеялись, а затем Валентин Сергеевич сделал вывод:
— Заметьте, Артем, тренировка, а не закономерность. Так и с вашими удачливыми игроками в рулетку. Крупье настолько привык к своей работе, что автоматически запускает рулетку с одной и той же скоростью и бросает шарик с выверенным до миллисекунд интервалом после запуска рулетки. И вот здесь начинает работать мозг игрока. Работать с такой скоростью и настолько эффективно, что не снилось и самым суперсовременным компьютерам. Имея в задаче две постоянные величины: скорость вращения рулетки, момент вброса шарика — и одну исходную: положение, с которого начинает вращаться рулетка, — мозг в подсознании мгновенно просчитывает траекторию шарика вплоть до мельчайших подскоков и выдает результат, который игрок принимает за озарение. Кстати, более трех раз подряд игроки обычно не выигрывают, поскольку крупье после третьего выигрыша начинает нервничать и сбивается с ритма, к тому же владельцы казино знают об этой особенности мозга и часто после третьего выигрыша подряд одним и тем же игроком заменяют крупье.
Возможно, в этом случае Валентин Сергеевич был прав. Но как, скажите на милость, можно объяснить мое умение открывать кодовые замки, когда пальцы сами собой набирают нужную комбинацию, а я раньше никогда этого замка не видел? Чувствуют пальцы «заезженный» путь, а зрение подсознательно улавливает мельчайшие пылинки, царапинки и тому подобные детали, характеризующие наиболее частое положение цифр. Хорошо, пусть так, но как тогда объяснить то, что, вставляя кредитную карточку в банкомат, пальцы набирают неизвестный мне номер счета другого клиента и банкомат послушно снимает с этого счета деньги? Каким таким образом я получаю доступ к чужому счету?
Конечно, этих вопросов я Валентину Сергеевичу не задавал. С чего бы это вдруг? Свою тайну я вряд ли кому-то открою даже в глубокой старости на смертном одре. Если доживу, поскольку о моих способностях кое-кому стало известно.