Так кончился сомнительный советСил темных: восхищались несравненнымПо доблести вождем своим они.Так, если тучи мрачные, поднявшисьС высоких гор, в то время как заснулХолодный ветер северный, покроютСвод ясный неба и грозят земле,Закутанной во мрак, дождем иль снегом, –Вдруг к вечеру сияющее солнцеПроглянет между них косым лучом,И оживают тихие поляны,Вновь раздаются птичьи голоса,Мычат стада от радости и сноваПолны веселых звуков холм и дол.Стыдитесь, люди! С дьяволами ДьяволЖивет в согласье; только человек,Единственный из всех разумных тварей,Враждует вечно с прочими людьми,Хоть не лишен надежды он на милостьНебесную! Бог мир хранить велит,А люди вечно ненавистью пышут,Враждуют меж собой, ведут борьбу,Кровавые заводят вечно войны,Опустошают землю, чтоб друг другуВредить, хотя к согласью побудитьМогло б их то, что человек имеетВ Аду врагов довольно, чьи стремленьяИ день и ночь бедой ему грозят.Итак, совет Стигийский разошелся.Все преисподней главные князьяШли вместе, и меж них – их вождь великий.Он мог, казалось, быть один из всехСоперником Небес, в Аду ж являлсяОн грозным повелителем; великойОн окружен был пышностью и БогуСвоим величьем подражал; вокругТеснилась свита гордых Серафимов[43],Блистательных, в вооруженьи грозном.И вот они велят о результатеВеликого совета трубным звукомТоржественно везде оповестить;По направленью четырех всех ветровПоспешные четыре Херувима[44]Несутся, трубы приложив к устам,Герольды ж весть народу объясняют;По всей громадной бездне вдаль и вширьРазносится она, и, оглушая,Грохочет всюду одобренья крик.Им на душе как будто легче стало;Обманчивой утешены надеждой,Расходятся их полчища, и всеИдут своей особою дорогой,Куда кого наклонности ведут,Иль грустный выбор направляет, чтобыРассеять дум печальных вечный бегИ скоротать часы тоски невольной,Пока вернется их великий вождь.Одни в равнине бродят, а другиеПарят на крыльях в воздухе иль в быстрыйПустились бег, как в играх ОлимпийскихИль на полях Пифийских; третьи ловкоКоней смиряют гордых или мчатсяВ ристалище на пышных колесницах;Другие стали в грозный строй, бригадыОбразовав. Так, чтоб предостеречьЧрезмерно гордый город, посылаетСудьба на небе знаменье порой:Является войны виденье в тучах,Идут полки в нависших облаках,А перед ними рыцари несутсяВоздушные и копьями грозятДруг другу и, сшибаясь, легионыМешаются, и жаркий бой кипитОт края и до края небосвода.Иные, будто бешенством Тифена[45]Объятые, рвут горы и холмы,Иль в воздухе несутся шумным вихрем:Едва выносит бурю эту Ад.Так некогда Алкид[46], идя, увенчанПобедой, из Эхалии[47], наделОтравленный наряд и, мучим болью,Рвал сосны фессалийские с корнями,Лихаса же с вершины Эты в мореЭгейское швырнул. Другие, нравомСпокойнее и мягче, удалясь,В долине тихой сели, воспеваяПо-ангельски, при звуках многих арфСвои дела геройские и гореПаденья после битвы неудачной,И жалобно пеняли на Судьбу,Которая над доблестью свободнойСлучайности иль силе власть дает.Хоть песня та хвалой одностороннейПревозносила только их самих,Но дивною гармонией своею(Как может быть иначе, если ДухиБессмертные поют?) она весь АдК себе невольно привлекла: стесниласьВокруг толпа и слушала. ДругиеПриятною беседой утешались(Ведь красноречье – радость для ума,Как музыка – для чувства); холм избралиОни отдельный, чтоб отдаться тамВысоким мыслям: рассуждали важноО воле, о судьбе, о Провиденьи,Предвиденьи, об абсолютном знаньиИ о свободе воли, – без конца
вернуться
43
вернуться
44
вернуться
47