Ему ответил быстро Архивраг:
«О падший Херувим! Кто слаб, тот жалок,Страдает он иль действует; но знай –Теперь для нас одно лишь несомненно:Добра творить не будем мы вовек;Творить лишь Зло – все наше утешенье,Затем что этим мы противостанемВысокой воле нашего врага.Как только пожелает ПровиденьеИз Зла, от нас идущего, создатьДобро, мы силы все свои приложим,Чтоб эту цель благую извратитьИ в самом благе отыскать возможностьДурного. Если это будет частоНам удаваться, может быть, ЕгоМы огорчим; быть может, помешаемСвершению взлелеянных Им планов.Но посмотри: наш грозный ПобедительПослушных слуг возмездья и погониУж отозвал назад к вратам Небес;Град серный, вслед нам сыпавшийся бурно,Уж перестал, и пламенные волныПучины, нас приявшей при паденьиС Небес, уж улеглись, и страшный гром,Крылами красных молний нас разивший,Быть может, стрелы все свои истратилИ бушевать уже перестаетСреди громадной бесконечной бездны.Воспользуемся случаем, которыйДает нам враг – быть может, из презренья.А может быть, уж свой насытив гнев.Ты видишь эту страшную равнину,Пустынную и дикую, жилищеОтчаянья, в которой света нет,Коль не считать сверканья синеватыхОгней, дающих бледный, грозный отблеск?Пойдем туда, уйдем от колебаньяВолн пламенных – там отдохнем немного,Насколько здесь нам отдых и покойВозможен; там, собрав все наши силы,Обдумаем, что сделать можем мы,Чтоб отомстить врагу как можно больше;Как наши все потери возместитьИль перенесть жестокое несчастье,В надежде силы новые найтиИль почерпнуть в отчаяньи решимость».
Так Сатана к ближайшему собратуВел речь, главу из пламени подняв;Глаза его метали искры, тело жВ волнах огня на много десятин,Чудовищно громадно, простиралось,Подобно исполинам древних мифов –Сынам земли, титанам, воевавшимС Юпитером, или Бриарею[2], ильТифону[3], что в пещере укрывалсяВ соседстве Тарса[4] древнего, иль чудуМорскому, что зовут Левиафаном[5],Которое всех прочих Божьих тварей,Что в океане плавают, громадней.Когда вблизи норвежских берегов,Так повествуют моряки, он дремлет,Порою штурман маленького судна,Крушенье потерпевшего в ту ночь,Его за остров примет в полумраке,В чешуйчатую кожу якорь броситИ к стороне подветренной пристанет,Чтоб переждать, пока все море мглаПокрыла, день желанный отдаляя.Так точно Архивраг лежал, простертыйВо всю свою громадную длину,К пылающему озеру прикован;И никогда б не поднял он главу,Не встал бы, если б не соизволеньеНебесной воли, правящей всем миром,Которое его освободилоДля мрачных, злобных замыслов его,Чтоб он, возобновив свои злодейства,Свое лишь осужденье усугубил,Чтоб он, стараясь Зло принесть другим,Лишь к своему же бешенству узрел бы,Что все его коварство послужилоЛишь к проявленью благости безмерной,Любви и милосердья к человеку,Им соблазненному; а на негоВтройне излился б дождь смущенья, гневаИ мести. Вот во весь он рост встаетИз озера, по сторонам стекаетСпиральными с него струями пламя,И волны раздвигаются, оставивВ средине яму страшную; а он,Расправив крылья, свой полет могучийВвысь устремляет, в темный воздух, нынеВпервые эту чувствующий тяжесть,И наконец становится на сушу,Насколько можно сушею назватьТо, что всегда сухим огнем пылает,Как озеро огнем пылало жидким.А цвет той суши был таков, как будтоПодземным вихрем от Пелора[6] холмОторван был иль от гремящей ЭтныБок откололся и открылась разомВся внутренность горючая ееИ вдруг, воспламенясь с ужасным взрывом,Парами минеральными взвиласьИ вихрем обожженную пещеруПокинула, оставив дым и смрад.Такую-то нашла себе опоруПроклятая нога. За ним воследВступил сюда его собрат ближайший,И оба тем гордилися они,Как будто волн Стигийских избежалиОни, как боги, собственною силой,Не попущеньем Вышней Силы Сил.
вернуться
2
вернуться
3