— Да, — насторожившись, ответил ректор.
— Спросите у неё, когда она последний раз встречалась с Комаровски, и что при этом произошло.
— Маша! — крикнул ректор куда-то в сторону.
Там, куда он смотрел, было моё тело… И мне его видеть нельзя. И даже попросить Проскурина, чтобы дал Маше подзатыльник — нельзя. Прилетит-то не ей…
Я так надеялась, что вот сейчас, вот-вот, и всё станет ясно… Но Маша осталась верна себе. Проскурин озвучил ей вопрос, ответ на который мне не сообщили. Просто сбросили вызов. Я посмотрела на Кейста:
— Могу я подождать тут или…
— Не могу, а должна, — ответил он мне. — Я всё ещё отвечаю за твою сохранность, а по кораблю всё ещё бродит ваш умник.
— Но вы же понимаете, что рано или поздно мне придётся с ним встретиться.
— Я понимаю, что если твоя тёзка ответит на вопрос, встреча станет не нужна.
— Это даже я понимаю, — сказал муж, появляясь на пороге.
И посмотрел как-то… с нежностью? Ей-ё, вот вам и вдовец! Мне что, пора ревновать к Машиному телу??!
— Пойдём, мелкая, обговорим детали на экстренный случай.
Уфф… Отлегло… Он просто заботится о Маше, то есть, обо мне, то есть… Опять запуталась. И вообще, мужской интерес с его стороны я бы почувствовала сразу. Не-ет, а с чего я в принципе об этом думаю??!
Я встала и пошла следом за Афонасьевым, обещавшим каперангу за мной присмотреть. Неожиданно стало приятно, хотя… Он же не знает, что я — это я. Ненавижу секретчиков!
— Мелкая, я всё понимаю, но, может, не надо так лезть на рожон?
— Да я не лезу, — попыталась ему возразить.
— Не спорь со старшим по званию! — прикрикнул муж.
Ну, это он зря. В званиях мы с ним как раз равны, и на Земле он так никогда не… Ну вот, опять. Соберись, Мария!
— Почему у тебя нет имплантов?
— Это было главным условием допуска на Мьенг, — пояснила я так, как поняла сама.
— Хотя эти импланты, — его глаза остановились на каком-то предмете в дальнем углу каюты, — тоже не спасают. Пожалуйста, помни об осторожности.
Хотела ответить расхожей фразой, мол, осторожность — моё второе имя. И не смогла. Врать ведь можно кому угодно, но не себе. А сейчас, почему-то, и ему. На эту тему вообще стоит задуматься. Одно дело, когда ты знаешь, что тебе всегда прикроют спину. Другое, когда ты в чужом слабом теле, которое даже не способно защититься от насилия. И это приводит в бешенство!
— Слышишь, мелкая?
— Да.
За неимением других возможностей, похлопала ресницами. И пообещала — и себе самой тоже — что буду помнить. Муж вроде бы поверил.
— Хорошо, что ты в комбезе. Спрячь в карман.
Он протянул мне довольно крупное по нынешним меркам — диаметром с сантиметр — биолокационное устройство. Я взяла, хотя… Смысл? Они всё равно будут отслеживать меня с помощью ИИ.
— И коммуникатор сразу переведи на передачу, — продолжал наставлять меня муж. — И вообще…
Слушать его было почему-то тягостно. Теперь я уже ни на миг не забывала, что нахожусь в чужом теле. Вот провожал бы он так на операцию настоящую меня? Скорее всего, нет.
— …моя бы воля, запретил вам, девкам, даже думать о такой работе!
Ну вот, я была права. Хотя раньше моя работа не вызывала у него такого негатива, в мужском шовинизме Андерсен замечен тоже не был. И я спросила:
— Почему?
— Жили б дольше. Или просто — жили, — сказал он с горечью.
Развивать тему я благоразумно не стала. Тем более, что взгляд мужа стал совсем мрачным. Ей-ё, если я без потерь выберусь из этой передряги, Бьоргу придётся ответить на один вопрос, а секретной службе… А, ладно, до этого надо ещё дожить.
Спас меня вызов. Проскурин опять был на закрытом канале.
— Ну что? — нетерпеливо спросила я у академика.
— Тут… Маш, такое дело… У Марии истерика, мы вызвали медиков, и…
Медиков, ей-ё! Истерика лечится просто — одной пощёчиной, и я не верю, что Бьорг об этом не знает.
— Скажите нашему общему знакомому, чтоб…
— Он поехал с ней, — перебил Проскурин.
Ах, ещё и поехал… Гад! Просто не хочет делиться со мной информацией!
— Что-то по работе Комаровски…? — спросила я с угасающей надеждой.
Предсказуемо — ничего. Ну ладно, всё равно я особо и не рассчитывала.
— Но мы продолжаем поиски, — заверил меня ректор. — Последний запрос, который он делал на материалы, касался киякурру пятнистой и астрезии крупноцветковой…
— Что это?
— Малоизученные растения с Кридона, спутника…
Спутника Хризы, четвёртой планеты Стайпрея. Сказать, что мне что-то стало яснее? Не могу. Я же не ксеноботаник. О!
— Можно попросить ваших ксеноботаников провести стандартные исследования этих растений?
— Комаровски забрал последние образцы. Теперь только когда поступят новые.
Бардак там у них, в Первой Земной!
— Мария… — в интонациях академика появились просительные ноты. — Если можно, сделайте так, чтобы Комаровски всё-таки попал на Рай…
Все учёные — маньяки. И Проскурин — не исключение. Я постаралась кивнуть так, чтобы не выдать своих мыслей. "Сделайте, Мария". Как, спрашивается? Откуда мне знать, что придёт в гениальную голову Комаровски на огромной планете, где мне просто некогда будет за ним следить?!
Да и вообще, неизвестно, когда он решит разобраться со мной. И что мне такого сделать с целью подтолкнуть его… под локоть? Просто ещё полтора дня, две ночи и мы прилетим. Времени совсем мало. Что может сделать женщина, чтобы гарантированно вывести мужчину из себя, учитывая то, что он не её мужчина?
Начнём с очевидного. Пренебрежительно отозваться о его увлечении — будь то любительский или профессиональный интерес. Сработает ли это с Комаровски? Вот на обеде и узнаем. Ну а потом… Как сложится.
Перед обедом я поймала Дегри — пора выводить парня из игры — и предупредила, что мы с ним теперь играем не в любовь, а в ссору.
— А как? — удивился он.
— Сделай вид, что ты обижен на меня, и просто молчи.
— Я не умею, — ответил он.
— Молчать или обижаться?
— Мари, ты же всё поняла! — протянул он с досадой.
— Зафиксируй это выражение на лице и иди на обед, неумеха, — припечатала я.
Мальчишка! Как таких матери из дома отпускают?
— А ты?
Ну, и я пойду, раз Юльку где-то носит. Оказалось, что она уже в столовой. Увидев, что Серж демонстративно молчит, она спросила громким шёпотом:
— Что случилось?
— Ничего. Просто Серж ревнует. А я на него обиделась, — надула губы я.
— К кому? — с живым любопытством спросил Климов, сидевший пока в одиночестве — ни друзей, ни Тани.
— Какая разница? — ответила Юлька.
— К Аркаше, — одновременно с ней произнесла я. — Я не должна была ему помогать, представляешь?
— Слушай, Маш… За Аркашку тебе спасибо, — отвёл глаза Паша. — И…
— Как он? — перебила я. — Лучше? Я с ночи его не видела.
— В порядке. Не помнит ничего, а так…
Умница Серж задрал нос и ушёл к раздаче.
А в столовую стали подтягиваться остальные. При появлении Аркаши я демонстративно повернулась и спросила:
— Аркаша, как ты себя чувствуешь?
— Спасибо, Маш, хорошо, — буркнул он, явно не расположенный развивать тему своего здоровья.
Да и мне это не нужно. А нужно вывести из себя нашего ксеноботаника, который вместе с Солнцем и Киром где-то задерживался…
И я опять повернулась к Юльке. Пока выйдем на нужную тему, а реплику подать я всегда успею.
— Вот видишь, Юль, как с этими гениями тяжело? Они просто не хотят со мной общаться. Конечно, где я, а где нелинейные процессы моделирования структур ДНК?
Это была специализация Серова, и Аркаша устыдился.
— Маша, — начал он, конфузясь, — ты же знаешь, что я с радостью поговорю с тобой о чём угодно…
— Нет, что ты, — ответила я с показным смирением. — Я понимаю, насколько важна твоя работа. Все вы — надежда Земли…
Музыкальная троица как раз входила в помещение, и я стала развивать свою мысль.
— Юль, я понимаю, как со мной скучно… Вот взять прикладную агропсихологию. Это… — я вздохнула. — Это очень сложно для нормального человека с обычным интеллектом.