Нина захлопывает дверь и пристёгивает ремень, пока дядька возвращается в редкий поток машин. В салоне пахнет синтетикой, от мужчины пахнет лёгким одеколоном. Краем глаза Нина замечает куртку шофёра. Она такая безупречная и стильная. В Трудовом все ходят в самой простой поношенной одежде, и такого там не увидишь.
- Едем мимо могил древнего города, - говорит мужчина и кивает направо. В окне Нина видит старые коттеджи, покрытые трещинами, с побитыми стёклами. Отсюда начинался бывший город Трудовой, который умер и многие оставшиеся в живых хозяева оставили дома. - Взрыв ториевого реактора, всего лишь, а никого не стало.
Нина молчит. В её голове сейчас нечто подобное: остовы старых ценностей, на которых надо строить что-то новое.
- Откуда ты здесь? - спрашивает мужчина. - Вроде бы без рюкзака, значит - местная, а почему же тогда едешь во Влад? К родственникам?
- Все мои родственники в посёлке, - говорит Нина. - Я всегда думала, что они меня любят, но теперь они хотят меня убить. - Последние слова даются с трудом.
Мужчина долго молчит, упираясь взглядом в задний бампер длинного авиамобиля впереди.
- Лицензия на религиозную казнь, - наконец произносит он. Нина грустно кивает. Мужчина вздыхает и говорит: - До Влада километров тридцать где-то. Ехать будем долго. Можешь пока отдохнуть.
Нина утыкается лбом в холодное стекло и наблюдает за темнотой, которая рябит перед глазами. Что же это получается? Она теперь преступница? Ей надо скрываться от властей. С послезавтрашнего дня её начнут искать инквизиторы, а она будет всю жизнь прятаться. Ей уже не найти приличного парня, с которым она заведёт семью. Все их дети будут вне закона. Да и кого ей удастся найти? Какого парня? Она жилище-то теперь не найдёт, когда при ней только: нижнее бельё, поношенные кроссовки, тонкие носки, джинсы, красная блузка и оливковая толстовка с капюшоном. Много ли это стоит? Ах, да, ещё штекер для выхода в Сеть. Штекер, Сеть - к чему приучают с пелёнок. Никаких документов, валют или карточек, главное - Сеть. И сейчас она совершенно бесполезна. Теперь ей негде поесть, негде попить, сложно найти место, чтобы сходить в туалет, а если начнутся эти самые дни, где она возьмёт прокладки?
По щекам Нины вновь катятся беззвучные слёзы, которые убаюкивают девочку, и она засыпает.
4
Тряска вывела Нину из состояния дрёмы.
- Приехали. - Мужчина остановил машину.
Девочка еле разлепила веки. Где она? Ах, да. Казнь, день рождения. Печаль вернулась. За окном тёмная стена.
- Где мы? - тихо спрашивает Нина.
Мужчина опирается на руль и смотрит на девочку будто бы с сожалением.
- Это Острогорная улица. Здесь стоит небоскрёб, на вершине которого площадка со смотровыми биноклями.
- И что? - не понимает Нина.
- Они открыты круглосуточно. Здесь есть лифт, я остановился прямо у него. Наверху летом иногда останавливаются те, кому негде переночевать.
Сердце Нины колотится чаще от благодарности. Этот мужчина кажется ей роднее, чем отец.
- Спасибо, - кивает она, отстёгивает ремень и выбирается наружу.
- Владивосток очень интересный город, - говорит мужчина, выглядывая. - Обязательно попробуй здешнее жареное мороженое и поиграй в салоне виртуальных реальностей.
- Спасибо, - снова кивает Нина и захлопывает дверь. Авиамобиль скрывается за поворотом.
Девочка снова остаётся одна. Каменные тротуары, мощённые металлическими поребриками, пусты, вдалеке на перекрёстке проезжает авиамобиль. Соседняя улица мелькает рекламами многочисленных бутиков, фонари светят белым. Тут столько света, сколько Нина никогда не видела. Она поднимает голову и чуть не падает. Крыши домов упираются в небо. Там наверху, наверное, дух захватывает, как будто летишь. А ведь кто-то там живёт.
С торца здания, у которого оставили Нину, ни одного окна, зато четыре лифта. Девочка входит в крайний и поднимается наверх. Это несложно: в кабинке только две кнопки: ВНИЗ и НАВЕРХ. Стены стеклянные, и Нина в подробностях видит, как медленно отрывается от земли и летит. Летит словно птица.
Она осторожно касается стены и на короткий миг даже предательство родителей забывается. Спустя несколько минут кабинка открывается с другого конца, и Нина выходит на смотровую площадку. Волосы рвёт холодный ветер, а сверху небывалый вид. На юге к побережью опускаются крыши домов и до горизонта тёмная гладь Тихого океана.