Инесса закуривает новую сигарету - руки уже не дрожат, женщина заметно успокоилась.
- Он рассказал о том, что это родители их всех отравили. Себя и его в придачу.
- Да, - кивает Вадим. - Я был мелким, у меня был крепкий организм. Поэтому я выжил. Так я не только потерял близких людей физически, но и морально. Они будто предали меня.
- Здесь всех родители предали, - вздыхает Ванька и обращается к Инессе. - Налейте что-нибудь полегче. Типа того, что наливали этому дурачку.
- Не надо его так называть, - хмурится Вадим. - Я здесь из-за этого дурачка. Когда умерли мои родители, меня отослали не в приют, а в Гетто-44, как мальчика из красной категории. а там Сергей Владимирович стал мне отцом. Его последний наказ был - следить за жизнью Святого! А так как он, скорее всего, уже мёртв, я должен выполнить его предсмертную просьбу.
Пока Вадим говорит, а Инесса наливает Ваньке жёлтый напиток, Нина в ужасе прокручивает только что услышанную историю, вспоминает свою. Родители убивают детей, убивают себя. Что же не так с этим миром. Всю жизнь она его видела совсем в другом цвете. И от осознания безысходности мурашки бегут по коже и становится совсем пусто и чуждо.
- Иногда мне кажется, что я королева на фоне таких ребят, как вы, - говорит Инесса, закрывая бутылку и пододвигая бокал Ваньке. - Тебя тоже пытались убить родители?
- Я пас, - качает головой тот и отпивает ароматной жидкости. - Я просто потерял родителей, как и вы. А вот Нинку, например, хотели убить. Выпросили лицензию на религиозную казнь. У Толика, вероятно, тоже что-то такое, да, Толян?
- А? - растеряно отзывается мальчик.
- У тебя же тоже родители на тебя бумажку написали, типа, казнь? - Ванька косится в сторону товарища.
Толик неопределённо пожимает плечами.
Близкое присутствие Ваньки нервирует Нину. Она вновь вспоминает, как тот хотел её выдать Инквизитору. Как бежал за ней, что снег летел из-под подошв. Как грубо и больно схватил её за плечо.
- Чудовищно, - вздыхает Инесса.
- Поэтому, всё, что сказал сейчас ваш сын - полное дерьмо, - вздыхает Ванька и снова отпивает напиток. - Инквизитор просто так убил мою девушку. Убил её вчера утром. Я бы тоже отправился к ней незамедлительно, но я не умру, пока не всажу пулю в башку этого козла, понятно? А ещё, вы заметили, что с Рая всегда звонят прилежные, примерные мальчики и девочки? Я уверен, если бы позвонила Оля, моя девчонка, она бы рассказала вам истории пожёстче, чем ваш сын.
Допив бокал вина и затянувшись, Инесса щурится, глядя куда-то в потолок. Медленно выпустив изо рта струйку дыма, женщина говорит:
- А почему бы и нет? Ведь у меня очень хорошие связи. Я же могу послать прошение в храм. В Новосибирске ко мне прислушиваются. Некоторые люди просили у меня связи с ближними, и я передавала их в храм. А те откликались. Не всегда, конечно, но попытаться стоит.
Пауза. Ванька задумчиво и в то же время ошарашенно смотрит на Инессу.
- Ни черта себе. Такое возможно? - спрашивает он.
- Почему бы и нет. Пойдём прямо сейчас. Ты мне скажешь её имя, фамилию, всё, что знаешь. Мы у Толика свяжемся с моим штабом, а по приезду завтра утром уж получим ответ. Давай?
- Конечно! - вспыхивает Ванька и залпом допивает напиток. - Идёмте!
Из вагона уходят Вадим, желающий проверить Святого и пойти спать, да Инесса с Ванькой. Нина с Толиком остаются одни.
Какое-то время они молчат. Мальчик не двигается, будто спит. А может и правда задремал за этими своими сканерами. потом он вдруг протягивает руку к бокалу вина Инессы. Она успела налить новое, но так и не пригубила.
- Как думаешь, эта дрянь вкусная? - спрашивает он.
- Дрянь, - качает головой Нина, Вспомнив, как на день рождения родители дали ей попробовать вино. Тогда оно показалось обычным, а Нина почувствовала себя взрослой. Но сейчас её воротит от этого воспоминания, когда ты осознаёшь - родители лебезили, чтобы перед смертью их дочка попробовала всё незапрещённое.
Толик подтягивает бокал к себе и немного отпивает.
- А по вкусу так ничего. Только губы жжёт.
- Меньше их грызть надо, - замечает Нина.
Толик возвращает бокал на место и молчит. Молчит и Нина, уносясь в ностальгические воспоминания своего детства. Они теперь не так волнуют душу, а скорее вызывают отвращение. По крайней мере всё, что связано с родителями. Однако стоит вспомнить Димку, и злость успокаивается.
Дымя сигаретой, вернулась Инесса и заняла своё законное место у стойки.
- А где остальные? - спрашивает Нина.
- Отправились спать.
- Получилось сделать запрос в храм?
Инесса залпом осушает бокал и кивает:
- А почему нет.