События переполняли жизнь как солёные огурцы банку. Толик впервые убил человека. Оказалось - это не так сложно, ни морально, ни технически. Мёртвые амбиции не заставили в сердце дрогнуть жалости. Надежда закадрить Нинку основательно умерла. Но жизнь продолжалась, и теперь Толик думал об отце. Он должен был с ним увидеться, а иначе никак.
Мальчик засыпал медленно, но всё же заснул, правда ненадолго. Его разбудил тоненький голос:
- Эй, пацан! Пацан, вставай!
Разлепив глаза, Толик увидел Бельчика. Без сканеров - не различил бы.
- Кот, - удивился мальчик.
- Быстрее что-то делай! Там в локомотиве убийство!
2
Толик не размышляет, не делает логических выводов, в конце концов, он же не Виталик. Схватив со стола пистолет, босиком он выскакивает за дверь. Бельчик серым пятном скользит за ним. Толик минует сонный коридор.
- Почему ты пришёл ко мне? - спрашивает он.
- Я выскочил за мерзавцем через приоткрытую дверь. Когда он убил Толика, поезд тряхнуло и дверь закрылась. Приоткрытой осталось только у тебя.
У мальчика от страха чаще бьётся сердце. Он прошёл между вагонами.
- Может, стоит разбудить Инессу? - робко предлагает Бельчик, но Толик стоит уже посреди первого вагона и смотрит на спину Святого, который твёрдым голосом сообщает кому-то:
- Мы направляемся в Новосибирск. Прибудем туда уже утром.
Пауза. Голос отвечающего шуршит пугающими словами: инквизиторы, религиозные преступники. Слева мёртвый машинист. В тусклом свете приборов из его головы торчит нож, с рукоятки густыми каплями срывается кровь. За последние дни Толик всё больше и больше познавал человеческую анатомию на практике.
- Да откуда я знаю, где именно мы сейчас едем?! - зарычал Святой и Толик вздрогнул. Пистолет ударился об стол, и Святой обернулся.
Секунд десять они смотрели друг на друга. Затем на лице Святого сверкнула хищная улыбка, и Толик вскинул пистолет. Что происходит? Он не будет стрелять в парня, с которым бок о бок прорывались сквозь стену инквизиторских войск. Но почему-то этот странный парень сейчас совсем не похож на себя. Этот акулий оскал и пугающие слова, которые Толик только что услышал.
- Я тебя пристрелю, если ты подойдёшь ближе, - мямлит мальчик.
- А силёнок хватит? - усмехается Святой. Чёрт возьми! Он совсем не похож на того глуповатого парня, который болтал сам с собой, когда обстановка становилась слишком горячей.
- Ты только что болтал с инквизиторами?
- Даа. Верное слово подобрал, мальчик, - улыбается Святой одним уголком рта. Его лицо становится даже забавным. - Болтали. Так... о кофе, чае. Приглашал их в гости.
Святой задумчиво направляется к двери вагона, и вдруг его лицо меняется. Мгновение, и Толик видит прежнего глуповатого парня. И вот этот глуповатый парень говорит:
- Оставь их в покое. Они ничего не сделали.
Говорит почти плаксивым голосом. А потом лицо Святого меняется на мрачную, тёмную гримасу, которая усмехается.
- Нам не нужны лишние мальчики.
И Толику страшно. Он ни разу не видел сумасшедших, но полагает, перед ним как раз такой. Психи способны на что угодно - вот и всё, что Толик знал о сумасшедших.
А Святой тянет дверь и распахивает её. Бешеный морозный ветер врывается в вагон, и Толику становится до чёртиков страшно. Как будто ад есть, и этот холод именно оттуда.
- Я тебя пристрелю! - Толик старается говорить твёрдо, но, думает, не получается.
- Да прибей уже его наконец! - мяучит Бельчик, а Толик не может. Вдруг он совершит ошибку. Что скажет его команда, когда проснётся?
- У вас в поезде несчастные случаи были? - хихикает Святой и дёргает руками, как эпилептик.
- Я стреляю, - вздыхает Толик и спускает курок, но пулей целится не в голову Святого, а левее. В проём. Выстрел сжирает мороз, а мальчик ждёт. Ждёт, когда на шум прибегут заспанные соседи.
Поезд подскакивает, и каким-то образом Толик оказывается в лапах Святого.
- Какая удача, - смеётся тот.
- Не трогай его! - причитает кто-то другой в его голове.
Толик пытается вскинуть пистолет, но его ладонь перехватывает сильная рука деревенского парня, который всю жизнь занимался физическим трудом. Костяшки размазываются по потному металлу, и Толик вопит. Он уже не может держать оружие, а Святой швыряет его в открытую дверь, в прожорливый лёд тайги. Одной рукой мальчик мёртвой хваткой держится за него, другой выпускает пистолет, который гремит об пол, и цепляется за угол двери.
Чтобы выкинуть мальчика за борт, этому медведю придётся оторвать Толику руки. Что, кажется, Святой и задумал сделать. Стальная хватка потянула запястье в сторону отрывая от куртки. Толик сжал зубы, зарычал и почувствовал, как ткань выскальзывает из пальцев; ногти медленно отходят от кожи.