- Вы понимаете, что сейчас будет? - спрашивает он сквозь зубы. - Белый фургон сейчас во всех ориентировках. Полиция, инквизиторская, а уж тем более в дорожной службе.
- А я что сделаю, - резко отвечает дядя Миша.
- Это невероятная ирония, - усмехается Виталик. - Побывать за день в руках полиции, ускользнуть от пьяных инквизиторов, обезвредить ловушку в соборе и попасться на какой-то ерунде! Вы же понимаете, что мы сейчас стоим и ждём своей смерти.
- Да, - отвечает дядя Миша. - Но я же не могу сесть и уехать. Тогда я немедленно попаду в ориентировку, и патрульные свяжут нас ещё до въезда в аэропорт.
У Толика холодеет поясница. Если даже умный Виталик ничего не может придумать, то им и правда хана. Он сдирает с головы сканнеры, швыряет их на асфальт и встаёт.
- Надо пристрелить этого толстого мудилу и уезжать! - говорит Толик, повернувшись к Виталику.
- И как ты себе это представляешь? - пожимает плечами дядя Миша.
Толстый мудила тем временем отошёл к своей машине и громко разговаривал с какой-то женщиной. Может - женой, может - любовницей. Он громко выкрикивал слова и делал акцент на слове я. Привык вести себя развязано. Толик ненавидит таких. Подростки во Владивостоке, с которыми сложно было сговориться, вели себя так же, но те - дети улиц, а этот - взрослый человек с благополучным задом.
- У нас полный капец, вздыхает Виталик. - Мы можем уехать все, но я не могу оставить здесь твоего отца. Это будет бесчеловечно. А оставлять здесь кого-то из нас - равносильно смерти. Дядю Мишу будут судить и отправят в гетто. Твоего отца после выздоровления тоже.
- Оставь меня, - решительно говорит Толик. - Я буду рядом с ним до конца.
- Любой из нас сотворил столько преступлений, что гетто не ограничишься. Нам вынесут смертный приговор. Смертный приговор можно выносить с четырнадцати лет. Сколько тебе, напомнить? Тебя казнят до того, как отец придёт в себя. Ты не сможешь с ним увидеться и более гуманно будет забрать тебя с собой.
- Чёрт, - Толик зарывается руками в волосы. - Нагораздило ж его в нас въехать.
- На вокзале есть камеры слежения. Тебя идентифицируют...
- Тогда как ты хотел меня оставить с отцом? Меня по-любому идентифицировали бы.
- Ну, если бы ты не высовывался и не нарушал закон, ты бы спокойно прожил бы до старости, особенно, если бы вы переехали куда-нибудь в другой город.
Некоторое время все молчат. Толик видит только красную тьму век и чувствует терпкий запах земли на своих ладонях.
- В общем, как ни крути, лучший выход - если я останусь здесь, - говорит дядя Миша. Меня-то хоть в гетто сошлют, а вас убьют. Я готов остаться с Димкой, а вы езжайте. Только здесь есть маленькая загвоздочка. Если никто из вас не умеет водить...
- Я очень плохо, - отвечает Виталик. - Хорошо водит Ванька, но учился же тайком. Но думаю, довезти нас в аэропорт сможет. Боюсь, как бы дорожные знаки какие не нарушил.
- Тут недалеко, - говорит дядя Миша. - До лесной дороги пару кварталов, а там уже никто не ездит. Пойду вобью в навигатор путь.
Дядя Миша было трогается с места, но Виталик хватает его за плечо.
- Спасибо вам большое за самопожертвование, - говорит он.
- Да что уж там, - машет рукой дядя Миша и как будто краснеет. - Мы с Димкой всю жизнь инквизиторов ненавидели. Хоть какую-то лепту внёс. Только у меня будет просьба.
- Какая?
- Видишь её? - дядя Миша тыкает пальцем в Нинку, которая с Ванькой прижимается к искорёженной дверце фургона. Пожалуйста, довези её до столицы и переверните этот хренов мир!
- Обещаю, - кивает Виталик, и дядя Миша ускользает.
Толик смотрит на тело отца, удостоверяется, что он ещё дышит, и снова становится грустно. Обидно, когда встретился с отцом для того, чтобы вновь уехать, но они не созданы друг для друга. Они слишком разошлись в своих жизненных позициях. И в это мгновение в жизни Толика вдруг наступает пустота. У Толика всегда была какая-то цель, он хотел жить, а теперь и непонятно, для чего жить-то?
Виталик машет рукой Ваньке, и тот спешно подходит. Когда он проносится мимо водителя Джерро, тот нарочито громко восклицает кому-то на другом конце:
- Да ведь фургон какой-то с бомжами! С них даже анализы не возьмёшь!
- Мы уезжаем, - шепчет Виталик Ваньке.
- Понял, - кивает тот.
- Ты за рулём.
- Чего? - Глаза Ваньки округляются.
- Того. Дядя Миша остаётся тут.
- Виталик, я только на легковушках...
Виталик перебивает Ваньку:
- Ну хорошо, тогда останемся и подождём инквизиторов.
- Нет. Я поведу, только пусть мне Мишка покажет отличия фургона от легковушки.
Как раз наружу выглядывает дядя Миша и машет рукой.
Ванька и Виталик отходят, и Толик снова остаётся наедине с отцом. Он смотрит на грудную клетку, которая то вздымается, то опускается.