Траурное молчание в салоне нарушил Виталик, вернувшийся из кабинки. Он грохается на своё место и мрачно заявляет:
- Сядем прямо на крышу.
- То есть, как на крышу? - не понимает всё ещё бледный Вадим.
- На крышах высотных домов в больших городах есть площадки для малых самолётов. Там же независимые лифты внизу. Сейчас такое практикуют во всех крупных мегаполисах.
- В нашем нет, - отвечает Ванька.
Он держится лучше всех в их четвёрке, ибо даже Виталик упал духом.
- Когда-нибудь и до нас дойдёт, - отвечает Виталик и утыкается в иллюминатор.
Салон самолёта сделан точь-в-точь как салон поезда Инессы: бордовый фон, расшитый золотистыми узорами создаёт ощущение роскошности. Шесть маленьких удобных кресел, и, можно зуб дать, где-то в стене спрятан бар.
Спустя пять минут Виталик встаёт и исчезает в хвостовой части, где располагался один из запасных выходов. Нина переглядывается с Ванькой. Страшно. Она читала не одну книгу, где герои кончали жизнь самоубийством. Ванька кивает на дверь, дескать, иди за ним. Девушка не заставляет себя упрашивать и направляется за Виталиком.
В маленьком отсеке металлического цвета Виталик стоит у тёмного иллюминатора и плачет. Нина видит его затылок, но слышит дыхание, чтобы всё понять. Она несколько раз заставала маму за этим занятием. Мать тогда предпочитала не смотреть в глаза. Думается, Виталик поведёт себя так же.
Нине неловко, но она не отступает. Положив руку на плечо Виталику, девушка силится найти слова, но парень говорит первым.
- Они его сожгут, как бродячего пса, - говорит он. - И некому будет его похоронить. Весёлую же новость преподнесут его отцу, когда тот очнётся в больнице.
- Я... я не знаю, что сказать, - отвечает Нина, которой самой сильно хочется плакать. - А вдруг дальше будет сложнее? Я думаю, Москва охраняется миллионами инквизиторов.
- Да плевать я на них хотел. Зачем жить так, как мы сейчас. Я начинаю понимать лицензии на убийство. Детям нельзя здесь жить. Человечеству давно пора вымереть.
- Возможно, мы изменим мир, - говорит Нина.
Повисает неловкая пауза. Виталик вытирает глаза правой рукой.
- Главное, не потерять себя, - говорит он. - Я очень не хочу достигнуть цели и ощутить, что вкус победы не настолько сладок, как горечь потерянных друзей.
Зря они за Виталика боялись. Этот парень никогда не убьёт себя. Он слишком упёртый и любит своё дело.
- Смерть Толика доказала нам, что сдаваться не стоит, - говорит Нина Виталику и лжёт сама себе.
Виталик снимает берет и вытирает глаза.
- Смерть Толика доказала нам, что все эти суки должны умереть. И я не успокоюсь, пока не всажу пули в башку всем, кто против нас и не переверну этот мир.
3
Вернувшись в салон, Виталик упал на своё место и почти сразу уснул. Оно и понятно. Остальные хоть немного подремали в фургоне отца Толика, а Виталий не спал двое суток.
Нинка утыкается в иллюминатор, и Вадим следует её примеру. За стеклом внизу облака, а по горизонту чистый купол неба, который у изножья синий, а к верху чернеет, обнажая звёзды.
Древние люди думали, что здесь где-то прячется Рай, но здесь только пустота, а Рай спрятался где-то в ином мире, куда не долетит ни одна ракета.
Виталик сказал, что лететь придётся два с половиной часа, и от себя добавил, что двигатель у самолёта новый, но старого образца. Молодец он, всё замечает, хотя Вадим сам может отличить новые ториевые двигатели и старые с первыми реакторами СО-4. У старых фюзеляж массивнее и двигатель спереди огромный, круглый, с тремя клёпками. Только не подметил это Вадим, садясь в самолёт, слишком сильно был убит горем. Хотя, Виталик, вероятно, сильнее расстроился, однако заметил же. Как стать таким? Где научиться? Да нигде и не учат этому. Такому родиться надо.
С этими мыслями Вадим проваливается в дрёму, испещрённую уютными воспоминаниями детства. Он не любил смотреть телевизор, если только там не показывали познавательные передачи про конструирование.
В гетто на заводе было несколько машин, которые работали на ториевых реакторах и один механик: дядя Слава. С ним Вадим очень подружился. Сначала мальчиком он научился всему, чему только можно, а позже начал развивать, комбинировать и изобретать. Дядя Слава ещё говорил: как этому мальцу только такое в голову пришло. Я всю жизнь этим занимаюсь, и не додумался.
Кто-то проходит мимо, и Вадим открывает глаза. Это Виталик.
- Мы на подлёте, - говорит он, пробуждая Нину и Ваньку. - Идём на посадку.
Потирая глаза грязными перчатками, Ванька спрашивает:
- Какой дальнейший план действия?
- Надо как-то попасть к нему в квартиру, - говорит Виталик. - Я пока ещё не знаю, что это за парень, но в Сети он мелькает под ником Воробей. Связался он в тот день с Владивостоком именно из этой квартиры. Возможно, там уже нет никакого Воробья, но попытаться стоит. Для меня остаётся загадкой, как мы вообще проникнем на лестничную клетку. Не уверен, что позвоним в домофон, он ответит счастливым и растроганным и примет нас в гости.