- Ну вот мы и расставили все точки, - отвечает парень. - Я не говорю, что ты страшная, хотя многие так считают. И поверь, Ванька никогда бы даже не поцеловал тебя. Ты всего лишь деревенская цыпа, которая стоит на последнем месте в списке его фетишей.
Нина закусывает губу, пытаясь унять бурную злость, но та не хочет униматься.
- А вот ты страшен, - говорит она. - Ты нравился мне только тем, что был парнем. И через несколько минут меня убьют, а ты останешься. Парень, от которого отказались родители. Будешь жить как крыса. Безродная крыса. Надеюсь, тебе будут сниться Виталик, Ванька, Оля, Толик и я.
Кажется, на долю секунды веки Иисуса вздрагивают. Он переводит взгляд в окно и произносит лишь:
- Печально.
Это слово переполняет пустота, отчаянье и безнадёжность всех ребят, на которых однажды написали лицензию на убийство. Нине хочется плакать. Ей вдруг жаль Иисуса, своего брата, себя. Она закусывает губу и смотрит на тёмное полотно, над которым летит вертолёт.
12
Уже через полчаса вертолёт садится на крыше Московского штаба инквизиторов. Их встречает Андрей Романович, пара неизвестных инквизиторов, один из которых азиат, и взвод рядовых солдат.
Когда Иисус выводит Нину из затихшего вертолёта, Инквизитор не может скрыть удивления.
- Я привёз её живой, чтобы вы смогли изучить того червя, что засел в её голове, - говорит Иисус, подталкивая Нину вперёд.
Ему тошно. Масса фонарей бьёт лучами в глаза, парень любит людей по ту сторону. Инквизиторы - гении святости и чистоты. Он хочет быть таким, как они, но от их лагеря тянет угрозой всей его прошлой жизни. Остаться святым - значит предать всех близких. С другой стороны, Виталик дал ему лишь прибежище, когда Иисус сбежал. Это как если овца найдёт прибежище среди волоков. Рано или поздно она поймёт, что её тошнит от мяса и что она - овца.
- Что ты сделал? - теряется Инквизитор. - Где Владимир?
- Он пытался помешать мне, поэтому его пришлось устранить.
- Вас могли сбить, вертолёт захватить оппозиционеры...
- Я рискнул, - пожимает плечами Иисус. - Мне терять нечего.
Лицо Инквизитора вновь собирается, надев холодную маску, и он кивает своим людям:
- Отведите девочку в лабораторию, пусть приготовят криогенную камеру. Ильяс, отведите мальчика в комнату для гостей и отберите у него пистолет.
13
Он ни разу не посмотрел ей в глаза: ни на вертолётной площадке, ни сейчас, когда её ведут мимо него. Нина мечтает поговорить с Инквизитором, спросить про брата, задать множество вопросов, которые начинаются со слова зачем? Но он не смотрит на неё.
Девочку отводят в огромный бежевый кабинет с длинным цилиндрическим аппаратом, похожим на гроб и металлическим столом в центре. Там ей приходится ждать около двух часов или что-то около того. В голове мелькают страшные картинки, ей самой страшно, она несколько раз плачет. Со временем стены начинают давить на неё. Комната в отеле, которую снял Ванька, тоже была бежевой, но совсем не такой, как эта. Там беж был насыщенным, отливающим золотом, а здесь он грязный и тошнотворный.
Когда Нина уже вот-вот сломается, в комнату входит молодая медсестра с добрым лицом. Дверь за ней закрывается, и она на каблучках цокает к углу, в котором сидит Нина.
- Девочка моя, - жалостливо тянет она. - Ну что же ты сидишь на полу? Вставай, моя дорогая, вставай. Никто тебя убивать не будет!
Нина начинает рыдать и позволяет мягким рукам поднять её. Девушку ведут к столу, на который позже осторожно сажают.
- Не плачь, не плачь. Давай я сделаю тебе успокоительное. С тобой всего лишь поговорят. Тебе не будут делать больно.
Сквозь расплывчатое марево Нина видит шприц. Медсестра задирает ей рукав свитера, надевает тугой жгут и мажет вену спиртом, который тут же ударяет в нос.
- Сам Андрей Романович поговорит с тобой о твоих друзьях, и он обещал не убивать тебя. Пятнадцать минут назад поступил звонок от министра обороны. С тобой ничего страшного не случится.
Игла легко скользит в вену, и холодное вещество обволакивает мышцу.
- И братик твой в порядке, - говорит медсестра, вытаскивая иглу. - Посиди здесь и успокойся. Сейчас ты будешь разговаривать с самым главным Инквизитором.
Цокающие шаги удаляются. Вместо спокойствия, Нина снова плачет. Димка жив, как же это здорово! Проходит минут пять, и Нина успокаивается. Ещё минут через пять ей становится немного сонливо, а ещё через минут десять, окружающий мир уже не кажется таким уж и важным.