Нина пьёт и улыбается, не отрывая взгляд от Ваньки. Её смешит каждое его движение, каждая мимика. Он часто, слушая шутку, замирает с открытым ртом, растянутым до ушей. А глаза у Ваньки всегда блестят задорными искорками.
- Он дурачок, - слышит Нина позади и вздрагивает, роняя пару капель лимонадной шипучки себе на джинсы. К ней подсел Виталик, сжимая в руке пластиковый стакан.
- Кто дурачок? - теряется Нина.
- Ванька. - Виталик кивает в сторону Ваньки. - Он дурачок, просто у него такая смазливая морда, что от него все девочки в восторге.
- Чего? - хмурится Нина. - Он не похож на дурачка. Я знала у нас на деревне одного пацана, который вечно кривлялся. Вот он был дурак.
- Наверное, с большим носом и разными глазами.
- Нет. Совсем нет. - Нина вспомнила Валерку - старшего друга Димки.
- Красивый парень был?
- Ну нет. Такой рыжий, весь в веснушках и слишком прямым шнобелем.
- Вот-вот. Ты посмотри на Ваньку и представь, что так себя ведёт Мишка.
Нина глядит на вечно мрачного амбала Мишку, который в одиночестве потягивает коктейль в углу, и морщится.
- Он такой... кривой. Он бы стал ещё хуже, если б вёл себя как Ванька.
- А я о чём говорю, - кивает Виталик. - Просто у Ваньки морда смазливая, вот поэтому ему очень идут кривляния. - Виталик вздыхает и медленно опускает лопатки на спинку дивана. В его стакане трубочка, и он потягивает лимонад из неё. - Ванька был бы отличным лидером. Выстави его на трибуны, весь народ пошёл бы за ним. Он же сам мистер Обаяшка.
- Ты тоже красивый, - робко произносит Нина, радуясь мраку, который скрывает румянец смущения на её щеках.
- Отчасти для кого-то, - пожимает плечами Виталик. - Я проводил исследование. Все музыканты с обаятельным фронтменом имеют самое большое количество поклонников. Они созданы быть лидером.
- Неправда, ведь у нас же ты главный, вот и твоё правило нарушилось.
- У нас главный я потому, что в такой маленькой общине главное - выживать. А здесь ценятся мозги. К сожалению, в природе так, либо ты сверхобаятельный тупица, либо ты прыщавый ботаник.
- То есть, Ванька - тупица?
- Нет, - Виталик улыбается. - Он отличный боец. Один из отличнейших у нас. Но он не помнит таблицу умножения, а текст не запоминает больше двух предложений. А уж сам сочинить - никогда в жизни. Поэтому всем занимаюсь я. Меня выбрали как самого умного. И я не хвалюсь. Они сами так говорят.
Нина некоторое время молчит, потом спрашивает:
- Тебе, должно быть, сложно?
- Бывает, - кивает Виталик. - Мне приходится следить за едой. Кое-где мы воруем, кое-где я договариваюсь. Некоторые из нас работают. К тому же мне приходится следить за информационной защищённостью. В наш-то век, когда первоклассник из соседнего дома может взломать твою почту. Ребята сверху знают о нас, местный электрик и слесарь приходят следить за счётчиками, за отоплением и не трогают нас. Я слежу за новостями и по Сети поддерживаю связь с другими повстанцами. У меня есть московский друг - парень по кличке Кубинец. Он возглавляет московских повстанцев. Москва - это другое дело. Там они все объединены. Там уже вовсю действуют криогеника, нанороботы. А у нас тут - деревня. И наш лагерь из пары десятков человек. Даже восстание никакое не сделаешь.
- А надо ли? - хмурится Нина. - А что потом? Вдруг после смерти ты будешь жить в подвалах Рая, так же, как и сейчас? По-моему, Иисус прав, что продолжает выходить на пятичасовые молитвы каждый день!
- Я не особо расстроюсь жить в подвалах Рая, - усмехается Виталик. - Я просто борюсь за свою жизнь и за свои права. Рай не зовёт нас к себе раньше времени. И я буду бороться до тех пор, пока он борется за жизнь. - Виталик указал на экран немого телевизора, который освещал комнату. В новостях кардинал Дмитрий вылезал из длинного автомобиля, который стоил дороже, чем весь участок Нины. Да что там говорить, церковная ряса кардинала стоила дороже, чем весь участок Нины вместе с домом. - Похоже, кто-то устраивает себе Рай уже здесь, на Земле. Чем я хуже? - усмехается Виталик. - То, что в законе написано, будто родители могут меня отправить к покойной бабушке - это ничего не значит.
- А в итоге мы сидим здесь в подвале и ничего не можем сделать, - грустно говорит Нина, вспоминая родителей, которых всю жизнь любила.
- Это ненадолго, - заверяет Виталик.
3
В коридоре гуляет сквозняк.
Нина ёжится и доходит до поворота. Темно, большинство ребят спят. В конце коридора открыта дверь. Нина робко подходит к открытым створкам и выглядывает наружу. Двое суток она боится выйти. Боится, что её тут же остановит первый попавшийся полицейский и отведёт к родителям, а те к инквизитору.