Время, наверное, уже за девять вечера. Пора спать. Завтра один из немногих в году ярких дней. День рождения. Нине исполняется семнадцать. Может, родители подарят книгу, хотя нет, это фантастика. Макс же не ездил в город! Вероятно, отец с матерью приготовили что-то более праздное.
Нина спрыгивает с качелей.
- Завтра я стану на год умнее, - говорит она качелям и обходит их.
Внизу свет горит, видимо, папа всё сидит с новостями, подключившись к Сети. Мама, наверное, спит. Окна комнаты двенадцатилетнего брата Димки темны, тоже дрыхнет. Остальных домов не видно. В Трудовом все живут далеко друг от друга, содержат свои огороды, да рапсовое поле.
Нина смотрит в его сторону. Поле почти теряется во тьме. Рапс собирают, лето кончается, холодает, приближается осень.
Отца, закинувшего ноги на пуфик и читающего новости с закрытыми глазами, Нина не тревожит и поднимается наверх. Проскакивает мимо открытой дверцы комнаты брата, слышит его тоненькое посапывание и умилённо закусывает улыбку.
В отличие от брата, Нина не может спать с открытой дверью. Ей не нужен свет из коридора, потому что она не боится баляляк, которые приходят к детям ночью. Нина оглядывает книжную полку. Тридцать семь книг и неизвестно, когда новое пополнение. Поболтать что ли на ночь с какой-нибудь? Она выбирает Отверженные гёзы. Ей нравится приключение испанской девочки, чья семья становится врагом государства. Главная героиня - человек с мечтами и амбициями, которая совсем не думает о политике, но благодаря родителям становится персоной нон грата.
Нина падает в объятья холодной постели и смотрит в окно, на осколок звёздного неба. В одной руке сжимает книгу, в другой - джек. Основной джек всегда торчит у неё из затылка, никто в деревне не вытаскивает его. Говорят, если ты засыпаешь с джеком в голове, то тебе снятся самые яркие сны.
Нина засыпает, так и не связавшись с книгой.
3
Больше всего Нина хочет, чтобы ей позвонила умершая бабушка Рая. Ведь это так символично: баба Рая звонит из Рая.
Бабушка умерла пять лет, когда Нине было двенадцать. Девочка любила её больше всех в мире. Отец пошёл в неё, потому что бабушка тоже мало говорила. Она была молчаливым ангелом, который умеет успокоить, не сказав ни слова, который выслушает тебя в любой ситуации.
Димка всё детство провёл по полям да ручьям, а Нина рядом бабушкой. Она помнила её запах наизусть, такой сладковатый, старческий. Им пахло всё, к чему прикасалась бабушка, особенно ухваты и тряпки на кухне. В детстве Нина почти всегда засыпала с бабушкой на кровати, а когда просыпалась утром, бабушки уже не было, но оставался след её запаха на простыне. И чувствуя его, Нина ещё полчаса нежилась под уютным одеялом.
Бабушка пекла особые бабушкины оладьи. У мамы так не получалось. С джемами и вареньем из кишмиша, малины, вишни, шиповника, жимолости, смородины, клубники, яблок, груши, облепихи бабушкины оладьи всё равно что Рай на Земле. У мамы такие оладьи не получались.
Соседи прозвали их ягодной семейкой. Банки с джемом и вареньем занимали весь чердак и половину погреба, даже картошки было меньше. Они собирали первые ягоды ещё по весне. Кишмиш - он же актиндия - сеяла баба Нюра на самом краю посёлка. Мать покупала у неё вёдер десять. Облепиху выращивал дядя Миша, всего пять кустов, но у него в огороде росло два куста Гребенщиковых, так их назвал дядя Миша. Гребенщиковы - это фамилия семьи Нины. Пару вёдер с этих двух кустов дядя Миша отдавал бесплатно, за баночку облепихового варенья, которого всегда было мало. Шиповник и малину собирал Димка в подлеске на юге. Уходил с двумя ребятами в сезон созревания и возвращался с вёдрами. Больше всего удавалось достать шиповника. Остальное выращивали сами Гребенщиковы в огороде.
Когда Нина ела бабушкины оладьи, ей казалось, что даже от них исходит сладковатый запах бабы Раи.
Бабушка часто сидела у окна на веранде и штопала одежду, а Нина примостится рядышком и с книжкой по Сети болтает. Солнце греет белый стол и становится сонно и умиротворённо.
Бабушка умерла пять лет назад, наверное, от старости. Нина проснулась утром, но бабушка не ушла в кухню печь блины или варить кашу. Она лежала рядом и не дышала.
Её смерть и печалила Нину, и радовала. Печалила потому, что больше не будет её оладий и тихих посиделок на веранде с книжкой, а радовала потому, что бабушка теперь в лучшем мире, в Раю. Ещё бы она позвонила оттуда и рассказала, как ей живётся, но, видимо, жребий не выпал на семью Гребенщиковых. За всю историю существования связи с Раем, в посёлке Трудовой только один человек мог похвастаться оказанной ему честью. Дяде Лёне позвонила мёртвая мать, но это случилось, когда Нина была ещё совсем ребёнком.