- Здорово, что мы стали тебе второй семьёй, - говорит Иисус. - Хотя мы и не те, на кого надо равняться.
- В смысле?
- Мы почти все относимся к той категории людей, про которых говорят: плохие парни.
- Ну и что, - отвечает Нина. - Зато вы меня спасаете.
- Конечно, но ты тоже должна спасать себя, - говорит Иисус. - Понимаешь, после смерти в Раю никто не будет слушать твои молитвы. Тебя отправят на нижний уровень и будешь жить всю жизнь в квартире, счастливая, но без волшебства.
Какое-то время Нина думает.
- Ну и что, - говорит она. - Так тоже не плохо.
Теперь молчит Иисус. Он не знает, что ответить. В школе были ребята, которые радовались, если им ставили тройку, Иисус никогда не понимал их. Он не довольствовался даже четвёркой, дотошно стремясь к совершенству. Рай - это как оценки в школе. Мы выяснили, что Ада нет, и то хорошо, значит двойку никто не получит. Но после смерти ты будешь жить в Раю на тройку или на пятёрку. Вот Нина, кажется, готова жить на тройку.
- Я, кстати, в губы, например, никогда не целовалась, - говорит Нина. - Только читала об этом.
- Да ладно! Правда?! - весело восклицает Толик.
Какое-то время в купе висит тишина, только воздух свистит об обшивку состава. Иисусу с одной стороны неловко, потому что он тоже не позволял себе подобных действий, с другой - разговоры о поцелуе с девчонкой на руках сломали все системные мысли о Рае.
- Толик, - говорит Нина. - Ты не обижайся, пожалуйста, но я бы немного хотела поговорить с Иисусом наедине. Ты можешь нас оставить. Ну не знаю, к Виталику сходи или к Оле. Она там в одиночестве дремлет.
- Да ладно, как хотите.
Толик пожал плечами и ушёл, закрыв за собой дверь.
- Так лучше, - улыбается Нина.
- Да уж, - соглашается Иисус. - Я не очень его люблю. Выскочка тот ещё. В каждой дырке затычка.
- А ты когда-нибудь целовал девушек? - спрашивает Нина.
- Ну было дело, - врёт Иисус.
- И как это?
- Здорово. Нежно. Я не знаю, я плохо подбираю слова к таким вещам. Это у нас как раз Толик начитанный. Он подберёт, но мы его не хотим звать обратно, так ведь?
- Не хотим, - смеётся Нина и целует руку Иисуса.
У парня что-то вздрагивает в груди. Прикосновения женских губ такие нежные. А он уже боится. Они приближаются к опасной черте, которая может сломать тонкую стенку между мыслями и действием.
Нина будто прислушивается, но Иисус молчит, и тогда она продолжает целовать его руку, а потом поднимает голову и целует в шею. Иисус шумно выдыхает, мир плывёт перед глазами в такой блаженной волне, что хочется умереть.
Он хочет сказать нет, но не может. Он хочет отодвинуть Нину, но не может. Он просто закрывает глаза, позволяя её слегка шершавым губам сновать по его шее. Потом она поднимается и их губы соприкасаются.
Нет.
Он целуется активно до дрожи в руках, которые порываются стиснуть Нину в объятиях. Если девчонка ни разу не целовалась, значит, она делает это неумело, но Иисус тоже не целовался, поэтому он ничего не понимает. Происходящее уже кажется ему Раем.
Нет.
Горячий шар распухает в паху. Он судорожно хватает Нину за плечи, и та принимает движение как приказ к действию. Она выворачивается с его объятий и седлает колени парня.
Нет.
Её руки вроде нежны, но движения резки, она срывает с Иисуса куртку, и тот не сопротивляется. В животе вспыхивает такой горячий шар, что парень уже не может его контролировать. Он стонет и открывает глаза, и видит крест над окном.
- Нет, - стонет он, отрывая Нину от себя. - Нет, мы же договорились.
- Я помню, но... я не могу... я не могу удержаться. - Глаза Нины бешено сверкают, руки дрожат. Она снова льнёт к груди Иисуса, её губы снова сворачиваются в трубочку, глаза закрываются, но он отстраняется, стараясь смотреть только на крест.
- Нет, - шепчет он. - Ну нельзя! Нельзя!
Нина ошарашено отшатывается.
- Извини, я просто подумала... я такая дура... я всё испортила, да? - Она расстроена и бегает взглядом по полу.
- Нет. Просто уйди, - просит Иисус, надевая обратно куртку.
- Я прошу прощения, - Нина встаёт рядом. - Я не хотела. Я... у меня помутилось... теперь ты на меня злишься?
- Не злюсь! - раздражённо восклицает Иисус. - Просто оставь пока меня в покое.
Нина краснеет и выбегает за дверь, оставив её открытой.
Иисус прячет горячее лицо в ладонях. На глазах наворачиваются слёзы. Он чуть было не сделал это. Чуть было не разрушил тоненькую стенку яичной скорлупы, которую берёг всю жизнь.
3
Нина бежит по проходу, по расписному ковру, мимо золотистых занавесок. Лицо горит, в сердце бушует страсть, в голове пульсирует страх. На цыпочках Нина скользит в тамбур, где за закрытой дверью прилипает к приоткрытому окошку. В щель бьёт влажный сквозняк, остужая кожу девочки, отправляя волосы в эпилептический танец.