- Серёжк, подарок-то неси!
Она немного опьянела и теперь тревога исчезла с её глаз. Отец смотрит на Нину гордящимся взглядом и скрывается на летней кухне с дядей Пашей. Они принесут ту самую белую коробку, но что же такое большое может быть в ней?
Да, они её несут. Мама спешно убирает с центра стола главные блюда. Гости как один уставились на Нину, их глаза улыбаются, только Денис сосредоточен на вырезе платья Ленки. Обнимает её, как самого дорогого человека. А Ленка глядит на Нину и как бы сквозь неё. Ленка вообще не в этом мире. Но девочке не до гостей, её мысли сосредоточены на белой коробке, картон дешёвый, сероватый, зернистый.
Коробку несёт только папа, а дядя Паша лишь страхует.
- Я заказал это из города. И сейчас ты можешь его весь съесть, - говорит отец, и мама хихикает, прикрывая рот рукой. Её глаза краснеют, то ли от алкоголя, то ли... ан нет, вот и слёзы навернулись.
- Семнадцать лет, - почти стонет она.
Коробка опускается на центр стола, гости отодвигаются. Дядя Паша снимает крышку, а отец грубо разрывает у коробки бок, смотрящий на Нину. В образовавшейся прорехе девочка видит двухэтажный шоколадный торт. Самый настоящий из города. Здесь, в деревне, все пекут в основном пироги, редко украшают их кремом, а из крема в ходу только белковый, потому что его легче всего делать с миксером. А шоколад продаётся в плитках в единственном магазине на востоке Трудового. А здесь торт - апофеоз гармонии вкуса, где сотни, тысячи сладких ингредиентов совмещены в точных пропорциях, вызывая желание есть его снова и снова, пока не лопнешь.
Нина удивлена до предела. Подарки были обычно материального характера: либо книжка, чтобы ублажить фантазию дочери, либо одежда, на случай отсутствия книжки и чтобы ублажить практичность родителей. Но чтобы такой огроменный торт! Никогда! На день рождение Нине позволяли многое: не спать допоздна, отлынивать от домашних дел, висеть на вязе вверх ногами, но бесконечно объедаться сладким - ни в коем случае! Она же должна следить за собой - не толстеть и не покрываться прыщами, как я, - добавляла мама.
Но семнадцать лет, видимо, особая дата. Нина хочет наброситься на торт немедленно и растерзать его в клочья, с хрюканьем поедая ртом и носом, но мать говорит, что уже подходит время молитвы. Однако Нина упряма. До молитвы ещё двадцать минут, за это время можно съесть два таких торта, и мама сдаётся. Она согревает чай, и Нина успевает слопать кусочек, после чего бежит наверх - ибо оставила там джек - валится на кровать и вставляет штекер в приёмник Сети.
Через несколько минут все программы на всей планете обрываются, подключается учётная машина и в мозге каждого человека раздаётся голос кардинала, который рассказывает, как плохо воровать, ненавидеть, желать зла соседу, вступать в ранние половые связи и как блаженно любить ближнего своего и помогать ему вести праведный образ жизни, чтобы после смерти попасть в Рай и познать безграничное благо. Пятнадцать минут наставнического текста от кардинала. Сегодня речь идёт о раннем сексе и рассказе, как девушка должна сохранить себя как можно дольше для единственного любимого, чтобы думать о работе на благо общества. Тема, которую Нина никогда не понимает. Она может осознать, в чём кроется зло воровства и зависти, может осознать, почему безвозмездная помощь соседу - это проявление любви, но не может понять, почему так плохо быть вместе с любимым, как в тех страстных ночах, которые описываются в книжках. Разве это не любовь? Тебе хорошо, твоему партнёру - тоже. Где же в этом поступке кроется зло?
Загруженная подобными мыслями, разомлевшая от шоколадной глазури, Нина задрёмывает.
6
Просыпается она, когда уже смеркается и голубизна неба за окном становится гуще. Потягиваясь, Нина вытаскивает джек из приёмника, чтобы разная реклама в голову не лезла, и выглядывает в окно. На красных качелях вяло качается братишка.
Нина покидает уютную комнату, выкрашенную по отцовски строгим коричневым и белым цветом, и выходит на улицу. Вечер почти тёплый, можно спать ложиться на крыльцо.
Мама собирает грязную посуду со стола, летняя кухня переливается светом, как будто внутри бомбу взорвали. Там отец и, вероятно, кто-то из его друзей. Нина заворачивает за дом и бросается спиной на забор. Тот хрустит, а металлические петли свистят - родной звук, знакомый с детства.
Димка кидает на Нину мрачный взгляд и продолжает разбирать засохшую болячку на колене. Он в шортах и оливковой толстовке, как у сестры.
- Тебе не достался торт или опять нашкодил, и мама тебя наказала?
- Ничего такого, - буркнул Димка.
- Тогда почему ты выглядишь так, будто тебе попку дали понюхать?