А когда Виталик уходит, пролетает сзади, обдавая Святого лёгким ветерком, он сидит лишь несколько секунд, сдерживая себя, а потом срывается за лидером их движения. Вероятно, тот не откажется от друга, который поддержит в трудную минуту. Если уж остальные выбрали протирание штанов на барных стульях, Святой не такой.
Когда он попадает в следующий вагон, Виталик как раз хлопает дверью своего купе.
Ты тряпка, я тебе говорил? - вдруг просыпается Тёмный.
- Отстань, - отмахивается Святой, спеша по бордовой ковровой дорожке, вышитой золотом.
Иногда мне бывает стыдно, что я в таком теле, - говорит Тёмный, и Святой видит внутренним взором, как он качает головой.
Дверь в купе Виталика распахивается легко. Тот стоит спиной к Святому и смотрит в чёрное окно. Что он может там увидеть? Там же темно хоть глаз коли.
- Виталя...
Но Виталик оборачивается и прерывает его.
- Зачем ты сюда пришёл?
Но Святой уже внутри. Он видит красные глаза парня. Вдруг тот плакал, а Святой взял так и беспардонно зашёл?
- Виталя, я хотел сказать, что если нужна тебе моя помощь, брат.
Ты бубнишь как самый дебильный дебил! - восклицает Тёмный.
- Не нужно мне никакой помощи! - восклицает Виталик и пытается вытолкнуть Святого наружу. Но тот знает секретные слова, которые подходят к таким брутальным городским парням.
- Послушай, - Святой понижает голос. - Если эта женщина совсем наглая, то ты мне скажи. Если вдруг кого-то надо убить, я готов.
- Пошёл отсюда! - обидно выкрикивает Виталик. - И не называй меня больше братом, договорились? Ты мне никто, я тебя не знаю! Стань мне хотя бы другом! А теперь вали отсюда!
Виталик захлопывает дверь перед лицом Святого. Тот стоит некоторое время не в силах двинуться. Ему обидно и злобно.
- Ну что, получил? - усмехается Тёмный.
- Заткнись, Виталя просто не в настроении, - шипит Святой.
- Ну-ну. А ведь тебе обидно, по глазам вижу, - говорит Тёмный.
- Пошёл ты.
Святой срывается с места, идёт в своё купе и хлопает дверью.
3
- Вы когда-нибудь теряли близких людей? - спрашивает Инесса. - Хотя что это я. В такое тёмное время все кого-то потеряли.
Нина слышит её голос, пряча лицо в ладонях. Снаружи неуютно, а в внутри вдобавок потно и пусто, поэтому девочка высовывает лицо наружу.
- Мелким я жил в Москве, - вдруг неуверенно говорит Вадим. - Мне было шесть, когда нас ограбили. Мы жили в панельной однокомнатной квартире. Сверху жила семья пьяниц, снизу - дебошир, а за стеной отчаявшийся парень, который трахал девчат каждую ночь. И каждую ночь новую. Нам всё это было слышно. Отец копил деньги на новую квартиру. Складывал их на карточку отдельно и не тратил оттуда ни копейки, и тогда случилась эта чёртова хакерская атака.
Спешно проглотив только что отпитое вино, Инесса кивает и говорит:
- Чёрный день.
- Вижу, вы знаете про Чёрный день, - усмехается Вадим. - Когда во всех крупнейших банках обнулились электронные деньги. Но, возможно, вы также знаете, что у некоторых людей баланс на карточках так и не восстановился. Вот мы были такой семьёй. Отец пытался судиться с банком, но те валили вину на хакеров. Поэтому он остался в твёрдом убеждении, что нас ограбил банк. Пятнадцатилетние накопления как кот слизал с карточки. И всё. Больше они не вернулись.
- Это не самое страшное...
Но Вадим перебил Инессу:
- Мы перестали посещать молитву. Родители обозлились на весь мир, и наша семья вошла в красную категорию. Я прожил с изменёнными родителями девять месяцев.
- Как это - с изменёнными? - тихо спрашивает Толик.
- Когда в таком паскудном мире без надежды живёшь какой-то целью, подкармливая свою надежду, всё хорошо, - отвечает Инесса. - А когда последнюю надежду у тебя отбирают, человек умирает. Здесь остаётся только оболочка: пустая, мёртвая и холодная. Думаю, именно это хочет сказать этот мальчик.
- Всё верно, - кивает Вадим. - Вы чертовски правильно охарактеризовали моих родителей после Чёрного дня. Они стали пустыми и мёртвыми, а мне было шесть. Если мне сказали перестать посещать молитвы, значит - я перестану. Ведь родители лучше знают. Девять месяцев я жил с чужими людьми. Мне успело исполнится семь. А потом, однажды осенью, после ужина мне стало плохо. Меня начало тошнить и сильно закружилась голова. Я хотел было сказать об этом родителям, но не дошёл до их комнаты и упал. Меня спас друг, которому я позвонил сразу после ужина. Я падаю без сознания, а он внизу входит на лестничную клетку. Он рассказал родителям, те вызвали скорую. Мать и отца не спасли, а я остался жив. Мне тогда сказали всю правду о моих родителях. И с тех пор моя жизнь изменилась.
- А что стало с твоими родителями? - спрашивает Толик. Честно говоря, Нина тоже не очень поняла этот момент рассказа.