Прохладной ладонью он прикрыл лицо, запах принесённого кофе оказал успокоительное действие. Отхлебнув на удивление отменного напитка, парень подставил лицо под полупрозрачный пряный пар, медленно вдыхая и смакуя его, с наслаждением прикрыл глаза и начал расслабляться, погружаясь в мир окружающих его звуков: настойчивый стук капель по стеклу, тиканье часов за спиной, скрип карандаша хозяина кофейни, довольное причмокивание старичка в углу, пьющего вторую чашку крепкого кофе, шуршание страниц книги девушки, сидящей за столиком напротив. Пальцы начали отсчитывать ритм, засвистевший ветер подхватил легкий, грустный мотив, капли застучали по невидимым черно-белым клавишам. Зарождающаяся в голове Мёрфи новая мелодия заставляла захлёбываться восторгом, горяча молодую кровь. Эти люди, как случайно подобранные музыканты, неосознанно отыгрывали свою выверенную партию в этом чудном музыкальном номере.
Тихий голос, напевающий знакомый мотив, заставил Мёрфи оторопеть и, словно видя что-то неземное, с осторожностью и изумлением посмотреть на девушку за соседним столиком. Мечтательно, погруженная в свои грёзы блондинка, чьи карие глаза с лёгкой сладкой тоской по чему-то светлому и далёкому всматривались в переливающиеся капли за окном, напевала мелодию, которую только что создал Мёрфи — нота в ноту, тон в тон.
— Что ты поёшь? — сорвалось с его губ требовательно, от того и бестактно.
Девушка встрепенулась, когда настороженные чёрные глаза впились в её лицо. Она закусила пухлую губу и оглянулась по сторонам, будто давая себе время обдумать странный вопрос. Она перевела на него растерянные глаза и едва заметно пожала плечами.
— Где ты её слышала? — не унимался Мёрфи. Внутри вдруг всё похолодело, будто только что отняли часть души, лишили тепла.
Девушка почувствовала себя неловко. Как отреагирует этот серьёзный парень, если она скажет «у себя в голове». Впрочем, ей не привыкать. Последние несколько лет, после смерти матери, она только и слышит — ты странная, сама себе на уме, слишком много думаешь, мечтаешь, читаешь, молчишь.
Но уверенный взгляд продолжал пронизывать её, казалось, ещё немного и парень сам узнает ответ на свой вопрос. Девушка не могла объяснить, почему эти чёрные глаза приковывают к себе, заставляя забыть воспитанную леди о правилах приличиях. А может всё дело в том, что парень смотрел на неё так, как она сама смотрит на других — пытаясь прочесть в глазах правду. Или причина в чём-то другом? Почему же она не может оторваться от этих завораживающих тёмных глаз?
Увидев румянец на щеках красивой незнакомки, её умные, искренние глаза, такие, которые не встретишь в фешенебельном заведении миссис Ньюман, Мёрфи усмехнулся. Но эта усмешка скорее была мимолётным восхищением этими чистыми, смелыми глазами, которых не смущал и не отталкивал внешний вид парня.
— У себя в голове! — подняв голову и сведя брови на переносице, выдохнула ответ девушка и, поднявшись из-за стола, направилась к выходу. Что-то пробормотав хозяину кофейни, она попрощалась с ним.
Озадаченный её словами, он проводил девушку взглядом и недоуменно покачал головой. Девушка раскрыла зонт и исчезла под утихающим дождём. Мёрфи повернулся к хозяину, который делал в тетради заметку.
— Я оплачу её счёт!
— Андреа? — удивился хозяин.
Мёрфи лишь удовлетворённо кивнул, мысленно благодаря мужчину за полученную информацию.
***
Остановившись возле «Underworld», Андреа округлила глаза.
— Ты что? — взволнованно вздохнула девушка и вжалась в сиденье автомобиля, — меня не пустят в такое место! Я… — она растерянно осмотрела своё скромное платье и наскоро собранные в подобие причёски волосы. Щеки запылали от стыда и смущения.
— Не беспокойся! — предложил ей руку Мёрфи, помогая выйти из такси, — Если ты переживаешь, что тебя будут рассматривать или осуждать, то все снобы уже спят в своих особняках! Здесь остались только друзья! — он улыбнулся, подбадривая её, убеждая в правдивости своих слов. — Ты не представляешь насколько ты красивая! — робкая улыбка, сбившееся с ритма сердце, жар по всему телу от касания к её пальцам.
Разве она могла не поверить его искренности и заботе, скользившим в каждом слове, каждом жесте?
Он нежно сжал её пальчики и увлёк за собой в большой полутёмный зал, где на сцене темнокожая молодая девушка пела песню под ту самую мелодию, которую Андреа слышала у себя в голове несколько недель назад. На лице девушки расцвела улыбка, глаза засветились от восхищения. Сладкие слова, наложенные на мелодию, заставляли трепетать сердце и задрожать капельки нежных слёз на кончиках ресниц.
…It isn’t your sweet conversation
That brings this sensation, oh no
It’s just the nearness of you
When you’re in my arms and I feel you so close to me
All my wildest dreams came true*…
После окончания песни, так же тихо и незаметно Мёрфи вновь увлек её за собой наверх, на крышу. Восходящее солнце окрашивало в розовый цвет верхушки высоток и скрюченных от их величия старых многоэтажек. Невольно съежившись от прохлады, Андреа продолжала улыбаться, всё ещё находясь под приятным, тоскливо-сладким впечатлением от песни. Укрывая её пиджаком всё ещё хранящим тепло его тела, он не мог не залюбоваться блеском восторженных глаз.
Лёгкая эйфория и принятие того, что такое странное, парящее чувство внутри бывает только рядом с Андреа. Мёрфи привязывался к ней, хотелось касаться её, ощущать связь с ней, увлекать за собой, а ей — поддаваться и верить ему. И он, видя трепетную реакцию Андреа на его случайные касания, слова и действия, прекрасно понимал, что девушка в него влюблена.
— Эту песню, которую только что пела Элли, написал я, Андреа, — он сказал это тихо, словно робко признался в любви.
Карие глаза с упоением блуждали по бледному лицу, изучая каждый его миллиметр. У Мёрфи начала кружиться голова от её взгляда, он утопал в его нежности и ласке. Несколько дней назад, когда она хотела вытереть с его лица остатки грима, он не позволил этого сделать. Отшатнулся от неё, как от пощёчины, стал холодным и отстранённым. Лишь после, уняв неприятную дрожь, он рассказал, почему не любит, когда прикасаются к его лицу.
— Ты ведь никогда не целовался, — не вопрос, не утверждение. Ответ на мучившую её загадку.
Мёрфи рассмеялся, склонился ближе, в самое ухо прошептал.
— И что? А ты никогда не занималась сексом, Андреа, — то ли играя, то ли защищаясь ответил парень.
Девушка опустила глаза, щеки моментально стали пунцовыми, но Мёрфи нравилась такая реакция Андреа. Ему хотелось коснуться её раскрасневшейся кожи губами.
— Это очень интимно, — тихо ответила Андреа и отвернула лицо.
— Поцелуй — это очень интимно, — нахмурился Мёрфи, — ведь именно в него ты должен вложить чувства, а секс… — он будто отмахнулся, и Андреа перевела на него серьёзные глаза, — это удовольствие, которое через несколько минут проходит, — потом, подумав, добавил, — секс — это танец тела.
— А любовь?
Мёрфи рассеянно пожал плечами, может, это то, что он испытывает, находясь рядом с ней?
— Это музыка в душе, сердце и голове, — улыбаясь, ответила Андреа и положила руку на грудь.
Шаг. Он почувствовал, как светлые локоны, которыми играет ветер, едва касаются его щёк. Лёгкая паника, дрожь от мягких прикосновений и, дающая выбор своим спокойным ожиданием, Андреа, делают его смелее.