Мне захотелось оставить комментарий под одной из старых фотографий. Я начал печатать текст, но тут же остановился, решив, что это будет выглядеть очень глупо: фото бурно обсуждалось участниками группы десять лет тому назад, после чего про него все забыли, и тут вдруг появлюсь я. Да уж, лучше ничего не комментировать и, вообще, не оставлять следов своего присутствия. Хотя, кому до этого было дело? В группу давно уже никто не заходил и вряд ли когда-нибудь зайдет. А что, если все заходят сюда так же, как и я, но боятся писать и выкладывать новые фото, потому что никто больше не пишет и не выкладывает? Бред. Видимо, я один пропустил этот акт массовой тоски по прошлому.
Среди публикаций в группе я отыскал старые фотографии, сделанные в младших классах, а также со своего выпускного, которые когда-то оставила здесь одна из моих одноклассниц. Ее страница все еще была активной, она посещала ее совсем недавно. Если верить фотографиям, у одноклассницы все было хорошо. Хоть и выглядела она уже не такой миловидной, какой я запомнил ее после школы, на всех фото она широко улыбалась, обнимала мужа, детей, кота и других родственников, много путешествовала и занималась спортом, о чем свидетельствовали фотографии, где она позировала в спортзале на беговой дорожке.
Через список друзей одноклассницы я нашел еще несколько знакомых людей. Многие из них сильно изменились, а у некоторых, давно не посещавших свои страницы, так и остались лишь свадебные или послешкольные фотографии – рядом с каким-нибудь памятником или на фоне висящего ковра. У других же сверстников жизнь била ключом. Некогда стройненькие девушки превратились в роскошных дам: покрашенных, постриженных, фотографирующихся в блеске софитов ночных клубов, а также в обнимку со своими, а может и не своими, детьми. Вот они в дискотечных нарядах, а вот уже на других фотографиях в домашних флисовых халатиках с леопардовой расцветкой. У всех улыбки растянуты, будто их кто-то за щеки рыболовными крючками прицепил и тянет леской вверх. А вот и страницы парней: некогда щуплые пацанята с деревенскими челочками и бритыми затылками возмужали, приоделись, красуются на фото за рулем своих или чужих автомобилей. Этими фотоснимками каждый из них хотел показать: «Смотрите, как я живу, как выгляжу. У меня все супер!» Кто знает, как там на самом деле…
Пересматривал эти соцсети, и настроение тут же падало, чувствовал себя разбитым, никчемным: люди вокруг так сказочно живут, а у меня все через заднее место. И сразу захотелось зарегистрировать страницу, запостить ее старыми фотографиями с моря, из ресторанов, а потом – из фотосессии, где мы с Евой нарядные, зализанные, улыбаемся изо всех сил, держа по очереди в руках новорожденного сына. Так и хотелось создать этакую электронную иллюзию счастья на зависть другим. Почему им можно, а мне нельзя? Глобальное притворство! Вся наша жизнь – одна сплошная декорация: похвастаться перед другими, выставить мнимое счастье напоказ, посоревноваться, кто кого в этом маскараде переплюнет. Идиоты! А я среди них самый главный идиот, потому что сижу и думаю обо всем этом. Многих из своих знакомых я не находил в соцсетях: вот у них, похоже, все отлично или наоборот – совсем плохо; одно из двух, но точно не как у всех этих показушников. Заходя на страницу своей жены Евы, я тоже видел сотни радостных фотографий: красочных, праздничных. Вот, на одном из снимков мы улыбаемся в обнимку. Помню, как делали это фото. Ева была жутко злая из-за какой-то мелочи. После того, как щелкнула вспышка, улыбка спала с ее лица, и мы продолжили молчаливую ссору. А на фотографии все было красиво. Идеальная семья из рекламы майонеза. Смотрите, завидуйте.
Из моей игры все ушли, про школу и институт все забыли, ловить в сети было нечего, разве что смотреть какие-нибудь видеоролики. Можно было бы, конечно, поискать работу, заняться составлением бизнес-плана, но это было так скучно. Редко выпадавшее свободное время больше хотелось потратить на деградацию уставшего от всего мозга.
Когда я допивал третью бутылку пива, проснулся наш сын. Я взял его на руки. Он обмяк, тихо плакал и был горячий как огонь; температура почти под сорок. У Евы началась истерика. В суете я вызвал скорую, язык мой при этом предательски заплетался, от волнения или от выпитого пива. Перед прибывшими фельдшерами было дико неудобно: они почувствовали запах алкоголя и смотрели на нас с Евой как на хронических алкашей, запустивших здоровье своего ребенка. Один из фельдшеров сделал сыну укол анальгина и указал на необходимость ехать в больницу с подозрением на инфекцию. Пока мы собирались, температура ребенка стала спадать, но его начало тошнить. В тот вечер я проклинал себя за выпитое пиво, мне изрядно не хватало трезвой головы. Я не мог собраться с мыслями, чтобы успокоить жену, быстро собрать необходимые вещи и следить за сыном, у которого то и дело случались рвотные позывы.