В общем, дело тянули до суда очень долго. За это время жена Сухова сильно сдала: нервные срывы, осложнения с сердцем, гипертония. До суда она не дожила. Однажды ночью давление у нее резко упало, привезли ее в больницу по скорой, там в приемке что-то вкололи и выписали. Сухой ее домой привез, она уснула и умерла. И по этому случаю тоже никто ответственность не понес, все на здоровье списали, хотя мы с Кириллом там и бегали с жалобами, а все равно ничего не добились. Кто и что вколол – всем было наплевать. Сама умерла. Дома. Причинно-следственную связь не установили. Суки. Впервые такое видел, что здоровая баба тридцати пяти лет за полгода так сдала.
Вот как бывает. Сухов все это как-то смог пережить, хотя сильно схуднул и даже начал заикаться. И следствие тормошил и жалобы писал, и на заседания суда являлся, еле сдерживая себя, чтобы не принести туда гранату и не подорвать это стадо продажных ублюдков, убивших его семью.
Мы его перед заседаниями поддерживали, но ему это вряд ли помогало. Малолетки прям в здании суда откровенно хихикали. Для них это приключение было, которое, как и всегда, сойдет с рук. В итоге мажоров этих оправдали: суд не установил причинно-следственную связь их действий с падением Сухова младшего. А прокурорскому сынку во время убийства вообще пятнадцать лет было, – он по возрасту под эту статью не попадал. Заседание вел лично председатель суда, оказавшийся дальним родственником одного из отцов мажоров, так что никто там ни в чем не разбирался, преследовалась одна цель – виновных признать невиновными.
Кирилл был сам не свой. Как он держался все это время, я не представляю. На его месте любой бы из нас сдался намного раньше. Мы Сухову предлагали помощь, скидывались деньгами, чтобы адвоката нанять и обжаловать решение суда, но он руки опустил. Мы пытались это дело предать общественному резонансу через СМИ, но никому до этого интереса не было. Включаешь телевизор, а там на федеральных каналах обсуждают, как какой-то бездарный артист ушел от пятой жены или усыновил ребенка из Уругвая, и как пиндосовские полицаи черных прессуют, а про реальные проблемы в собственной стране – ни слова. Прям тошно было. Сколько таких случаев по России, никто не знает: вот так все заминают в масштаб трагедии отдельной семьи. Изредка кому-то везло: журналисты и общественность устраивали показательную порку какого-нибудь нажравшегося мажора, сбившего человека за рулем, или чиновника, пойманного на мелкой взятке; месяц покричат, помусолят, а потом и забудут вовсе. А эти господа к тому времени, когда про них все забудут, глядишь, и уже руководящие посты занимают и все у них прекрасно.
Вот так вот с Суховым получилось. После решения суда он замкнулся в себе, прекратил общение со всеми. Каким-то образом выписался в общежитие, в котором его никогда не было, и продал свою квартиру. Больше его потом никто не видел.
Но это еще не конец истории. Слушайте, что дальше было. Минуло два года. Про Сухова и его семью все забыли. Злосчастные мажоры закончили школу: один в Москву уехал учиться, его в МГУ пристроили; второй здесь остался, в Питере. Когда им стукнуло по восемнадцать, обоих застрелили с разницей в неделю. Оба пали от выстрелов в голову, предположительно, из пистолета Марголина. Связь чуете? Поскольку убои были совершены в двух регионах, расследованием занимались два разных управления, и никто не связал между собой эти убийства. Менты отрабатывали окружение застреленных, ища мотив в местных студенческих конфликтах. Отцы же мажоров после истории с Суховым между собой не общались и, опечаленные горем потери наследников, знать не знали, что застрелены были оба.
Дальше еще интересней. Примерно через месяц в одной из парадных находят труп того самого комитетского следователя, который вел дело об убийстве сына Сухова. Его нашли под лестницей с перерезанным горлом. К тому времени следак тот уже был не следак, а работал адвокатом – применял полученный в государственных органах опыт на другой стороне. Захотел, так сказать, отмазывать преступников от уголовной ответственности законными методами. Питерские убойщики сначала принялись отрабатывать версии адвокатской деятельности трупа, но потом кто-то там у них в министерстве смекнул, что все три мокрухи связаны между собой делом двухлетней давности. Убойщики бросились Сухова искать, нашу академию стали трясти, подключили ФСБ, но здесь ничего полезного не смогли услышать, потому что никто реально не знал, куда он пропал. Близких родственников у него не осталось, а дальние про него знать не знали.