Вскоре один из дежурных выдал пьяному мужчине, который называл себя «свободным журналистом», копию протокола о нарушении и проводил его к выходу.
– Что у вас? – обратился после этого дежурный к Себастьяну.
– Прошу принять заявление в отношении данного гражданина. Он оскорбил меня и унизил прилюдно. Имеются свидетели, готовые дать показания, – пролепетал Себастьян. – Во-первых, я прошу оградить его от дальнейшей возможности нарушать мои права, прибегнув к мерам уголовного и административного воздействия; во-вторых, прошу предоставить мне его данные, чтобы я мог обратиться в суд за возмещением морального вреда.
– Пишите заявление, – буркнул дежурный. – Бланки на столе.
– Я оскорбил чувства идиота и должен быть за это осужден? Вы издеваетесь?! – воскликнул Карл.
– Он назвал меня идиотом! Вы слышали? – закричал Себастьян.
Молодой человек радостно раскинул руки в стороны и, словно ожидая поддержки, обвел взглядом присутствующих.
– Вы слышали? Он назвал! При свидетелях! А кто он? Психиатр? Есть у него разрешение ставить подобные диагнозы добропорядочным гражданам?! По какому праву?! Я требую сатисфакции!
Карл обреченно опустил голову и закрыл лицо ладонью руки.
– О, боже…, сатисфакции…, – прошептал он. – Верно говорят, хуже идиота может быть только идиот начитанный.
Маргарета все это время молчала, выражая полную отрешенность к происходящему. Ей хотелось поскорее уйти, но скромность не позволяла этого сделать. Карл настоял, чтобы с Марго быстрее взяли показания и отпустили первой. Дежурный выдал женщине бланк объяснения и распорядился описать то, что она знает по поводу происшедшего. В объяснении Марго указала, что между малознакомыми ей гражданами «К» и «С» произошел де конфликт на тему устройства мироздания, в ходе которого «К» имел преступную неосторожность предположить, что «С» имеет психические отклонения в своем умственном развитии, задев тем самым его честь и достоинство человека и гражданина, а также деловую репутацию. Несмотря на замечания Карла, Себастьян практически надиктовывал Маргарете показания, которые она записывала. Дама волновалась, спешила и часто делала помарки. Она написала все, как просил Себастьян, добавив лишь от себя в конце, что претензий к господину «К» и «С» она личных не имеет, и что домогательств со стороны участников конфликта к ее персоне не допускалось. Последних записей Карл не увидел, по причине воспитанности своей, не имея привычки перечитывать чужие рукописи, стоя за спиной автора. Если бы он это прочитал, то совсем бы впал в уныние и обрел бы еще большее безразличие к Маргарете, не так давно вызвавшей в его сердце импульсы, отдаленно напоминающие некие позабытые в далеком прошлом романтические чувства.
Подписав объяснение, Маргарета попрощалась с господами и отправилась к выходу. Себастьян имел наглость попросить Марго подождать его у выхода, чтобы он все-таки смог проводить ее до дома. В глазах Карла этот поступок выглядел чрезвычайно фамильярным, наглым и пошлым. Маргарета, как ему показалось, придерживалась такого же мнения и спешно покинула участок.
Карл тоже написал собственноручное краткое объяснение по факту случившегося, а Себастьян в это время корпел над заявлением, в котором скрупулезно описывал все неправомерные деяния, совершенные Карлом в отношении его многозначительной персоны. Себастьян так увлекся, что ему даже не хватило одного листа бумаги, и он потребовал у полицейских еще. Закончив, наконец, свою работу, уместившуюся на трех листах, Себастьян, довольно потерев руки, протянул ладонь Карлу, предлагая обменяться рукопожатиями.
«Ну, вот и все, чистые формальности, – сказал он с ухмылкой, – данные ваши мне передали, скоро увидимся в суде». Карл не стал пожимать руку своему оппоненту и не решился ничего ему ответить. Забрав возвращенный дежурным паспорт, он вышел из участка вслед за Себастьяном, где, к своему изумлению, увидел Маргарету. Она тоскливо ожидала их возле контрольно-пропускного пункта.
– А я все же решила вас подождать, – просипилявила она. – Все закончилось?
«Какой у нее мерзкий голос, – отметил про себя Карл, – почему я раньше этого не замечал?»
Себастьян с удовольствием согласился составить Маргарете компанию и препроводить даму до дома, где ее ожидали голодные, как она изволила ранее выразиться, дети. Карл тем временем поспешил от них прочь, в другую сторону, желая поскорее оказаться в своей квартире и погладить заждавшегося его кота.
Ночью Карлу плохо спалось. Мысли его заполняли события прошедшего вечера, заставляя подвергаться негодованию крайней степени. Уснув лишь к утру, Карл чуть не проспал назначенное время выхода на работу. Лишив себя завтрака, он выскочил из дома, пребывая в то утро в чрезвычайно дурном расположении.