— Конечно, нужна. Каждый раз, когда я пытался сказать пару слов Джин, тетя Силла прогоняла меня прочь, как кота, который нацелился на птичку.
— Но все остальные так смотрели на тебя... — многозначительно заметил Мэтт.
— На меня? Почему? Разве кот не может поговорить с птичкой? — рассмеялся Энтони.
— Он всегда потом ее съедает, — отозвался Мэтт.
Джин больше не смогла сдержать смех. Блеснули жемчужные зубы, а глаза исчезли в веере смешливых морщинок. Она слишком живо представила Энтони в образе кота, который охотится на нее — беззащитную птичку. Больше никто не смеялся, все смотрели на нее. Девушка сразу вспомнила любопытные взгляды гостей Силлы. Все они наблюдали за тем, как хозяйка пытается удержать Энтони подальше от девушки. Может, они слишком хорошо знали Силлу, а может... Джин перестала смеяться и обвела глазами стол. Все смотрели на нее. Все, кроме Энтони, который занимался сыром и печеньем. Весь комизм и смысл сценки совершенно ускользнули от него.
И вдруг Джин это перестало казаться смешным.
Она быстро начала собирать тарелки. Ей не хотелось встречаться глазами с миссис Уилстэк, Мэттом и Хью. Особенно с Хью. Когда она добралась до его тарелки, ей все-таки пришлось посмотреть на него. Хью задумчиво созерцал кончик сигареты. Мысли его были далеко.
Глава 9
Следующие несколько дней прошли в будничной суете. Джин взяла за правило появляться в кухне после того, как братья позавтракают. Ей не хотелось появляться перед ними заспанной, и она выходила как раз вовремя, чтобы помочь миссис Уилстэк отправить Мэтта в школу. Начались дожди, и Хью с Энтони каждый день ездили на поля, чтобы приготовиться к севу. Теперь Хью одевался, как и его брат, — в холщовые штаны, заправленные в тяжелые ботинки, и видавшую виды широкополую шляпу. Это несколько его старило, но, в то же время, делало человечнее. Морщинки в уголках его глаз углубились, а лицо еще больше загорело.
Джин старалась вести себя с Энтони и с Хью как можно осторожнее. Ей не хотелось, чтобы подумали, будто она относится к Энтони как-то особенно, но, в то же время, встречаясь с ним наедине, обращалась с ним мягче и ласковее, чем когда рядом были зрители. Джин по-настоящему расстроилась, когда Лаура вдруг сказала:
— Не знаю, насколько у Энтони серьезно с этой учительницей. Он не очень-то рассказывает о себе.
— Наверное, дело в застенчивости, — возразила Джин. — И, к тому же, он еще очень молод.
— Через пару недель ему стукнет двадцать один. Будет большой праздник. Никогда не забуду, как мы отмечали совершеннолетие Хью! В городе было даже несколько пожаров — так все перепились. Все-таки меня тревожит эта девушка. Надо поговорить с Тони. Если у них серьезное чувство, то ее стоит пригласить.
— Так спросите его, когда он вернется. Если хотите, я выйду из комнаты.
— Нет, лучше пусть Хью спросит.
— Нет, не просите Хью, — не подумав, выпалила Джин и тут же прикусила губу. Миссис Уилстэк бросила на нее удивленный взгляд. Джин смутилась: она никак не могла забыть подслушанный разговор. Ей не нравился тон, которым братья говорили о девушках. — Не исключено, что Энтони в разговоре с братом начнет бахвалиться, все мужчины такие, — придумала объяснение Джин, — а с матерью он такого себе не позволит.
С самого воскресенья Джин избегала Хью. Когда он был в доме, она старалась занять себя чем-нибудь в другом конце двора, а за столом намеренно не замечала, что ему надо передать хлеб или соль. Хью вел себя точно так, как обычно. Он проводил все вечера на телефоне в своем кабинете, отдавал короткие приказы, но она старалась не попадаться ему на глаза, не давая возможности ни поддразнивать себя, ни называть «Джини». Впрочем, неделя прошла довольно спокойно и счастливо.
Уложив Мэтта спать, Джин выходила на улицу, пройтись. Ей нравилось гулять по ночам, хотя прогулка длилась всего десять минут. Когда она выходила за ворота, у нее возникало ощущение, что она направляется прямо в космос — кроме неба и полей до горизонта, кругом ничего не было. Путь ей освещали миллионы звезд. Джин думала о просторах и пустоте, но как только ей становилось одиноко, она поворачивала назад, где ждал уютный Стирлинг-даунс. И каждый раз она говорила себе: «Пойду домой». Дом, семья — были единственным, о чем она всю жизнь мечтала. Она запрещала себе думать о том, что наступит день, когда ей придется покинуть Уилстэков.
Когда в четверг вечером она накинула куртку, чтобы пойти погулять, Хью окликнул ее:
— Куда собралась, Джин?
— Немного пройдусь. Я гуляю каждый вечер.
— Тебе надо брать кого-нибудь с собой. Нельзя бродить одной.
— Да ладно... Всего пятьдесят ярдов от забора, не больше. Что со мной может случиться? К тому же, всегда можно крикнуть.
— Когда получишь пулю, кричать будет поздно. Здесь бродят охотники на диких собак. Так что в один прекрасный день они могут получить скальп девушки вместо шкуры динго.
— Но я никого не видела.
— Динго тоже. Я позову Энтони.
— Не надо, — попросила Джин, хватая его за руку. — Лучше я обойдусь без прогулки. Не стоит отрывать Энтони от «ягуара». Бог с ним. Пройдусь днем. — Она начала расстегивать куртку. Хью явно колебался, но все-таки не предложил составить ей компании. — Вот и все, — заключила она. — И никого не надо беспокоить. К тому же, мне нравилось гулять одной.
С вечера в пятницу зарядил дождь, который не перестал, а только усилился в субботу утром.
— Если так пойдет, — заметила миссис Уилстэк, — то вряд ли кто-нибудь будет играть в гольф.
Но все-таки в обед Лаура спросила сына, собирается ли он в клуб, и сообщила, что уже выгладила для него рубашку.
— Клубный день? — переспросил Хью. — Боюсь, что нет, миссис Ростбиф. Какой сегодня гольф?
— Он ездит только с Софи, — вставил Мэтт. — А она его сегодня бросила.
— Не говори ерунду, — оборвала его мать.
Джин переводила взгляд с одного лица на другое.
Хью иронически усмехался, но миссис Уилстэк, похоже, рассердилась всерьез. Неужели техника Софи состояла в том, чтобы заставлять Хью мучиться, предпочитая ему гольф? Опасный метод, особенно если она любила старшего Уилстэка.
После обеда миссис Уилстэк попросила Хью зайти в кабинет, чтобы поговорить.
— Я хочу, чтобы ты поехал, — сказала она, — Все решат, что ты эгоист — играешь только с сильными игроками и не обращаешь внимание на рядовых членов клуба. Если все дело в этом, и Софи думает именно так, то я скажу ей в следующий выходной, что это нехорошо. Потом Джин... Все решат, что ты специально не едешь в клуб из-за того, что я беру с собой Джин.
— Ладно-ладно, миссис Ростбиф, — рассмеялся Хью. — Только ради тебя. Я готов побеседовать с дамами и отведать пирожных. Теперь ты счастлива?
Миссис Уилстэк ничего не сказала Джин об их разговоре, и девушка узнала о том, что они едут вместе, только когда увидела, как Хью выводит из гаража «гумбер». За всю дорогу Хью ни разу не посмотрел на Джин и не сказал ей ни единого слова. Если отношение Джин к Хью переменилось после вечеринки у тети Силлы, то теперь она видела, что его поведение тоже стало другим. Возможно, он был рад ее равнодушию... если вообще его заметил.
В клубе она сразу потеряла Хью из виду, а миссис Уилстэк окружили элегантные дамы, и Джин лишний раз убедилась, что Лауру очень любят в округе. Миссис Уилстэк представляла всем Джин, и каждая из дам поболтала с девушкой, чтобы той не было одиноко. Джин же, напротив, очень быстро устала от нового общества, и, увидев вдалеке тетю Силлу, даже обрадовалась — это был человек их дома, член их семьи.
— А где же все мужчины? — тихо спросила она у Силлы.
— К своему стыду должна сказать, что все они в пивном баре. Впрочем, скоро придут — там слишком тесно...
— Привет! Как дела? — раздался веселый возглас.
Джин тут же узнала голос Софи.
— Хорошо, что ты пришла, — похвалила миссис Уилстэк. — А то я уже собиралась на тебя обидеться.
— Ой-ой-ой, какие вы все сегодня строгие. Чем вы обедали, скажите на милость? Только что встретила Хью, и он распорядился, чтобы я записала Джин в клуб и сыграла с ней.