— Сейчас мой папа в Новой Гвинее... значит, я оттуда, — ответила она и добавила, чтобы пресечь дальнейшие расспросы: — Когда я была маленькой, мама научила меня мыть серебро — его надо положить в горячую воду с аммиаком, а потом — в мыльный раствор. Тогда ложки и вилки блестят.
То ли Софи поняла намёк Джин, то ли её не интересовала эта тема, но она ответила:
— К чёрту мытьё посуды — с аммиаком или без.
Джин всегда мыла посуду быстро, и стопка тарелок уменьшалась на глазах.
— Надо тебе поехать как-нибудь с нами на гольф, — заметила Софи. — Фантастическая игра.
Её замечание можно было перевести так: «Если не играешь в гольф — не живешь».
— Спасибо, я знаю, — ответила Джин. — Я играла в гольф, и немало.
— Так нам как-нибудь надо сыграть вместе! — удивлённо воскликнула Софи, а Джин в свою очередь задумалась — часто ли Софи говорит «как-нибудь» и предполагает ли это определённый день и час.
Она уже знала, что гостья живёт в городке неподалёку от Перта, который находился в семидесяти милях от Стирлинг-даунс. Что её так привлекало в здешних местах? Полей для гольфа кругом было навалом... Очевидно, дело в Хью, — решила Джин и отругала себя за собственное любопытство, но тут же нашла ему оправдание — ведь у неё не было своей семьи, так что всё, связанное с её новыми друзьями, волновало и интересовало девушку. Впрочем, что касалось Хью, не интересоваться им было просто невозможно... Тут Джин вспомнила, что ей надо быть осторожной, очень осторожной...
С посудой было покончено, и Софи крикнула в сторону кабинета:
— Эй, герои, отнесите поднос с кофе.
На пороге кухни появился Энтони.
— А что Хью? Спит?
— Пока нет.
— Ладно, бери поднос и не разлей кофе. — Когда Энтони ушёл, Софи укоризненно повернулась к миссис Уилстэк. — Вы портите их.
— Знаю, дорогая, но они так много работают на ферме... Хью вызывают в любое время дня и ночи... Не могу же я допустить, чтобы мальчики делали мужскую работу, а потом возвращались домой, и ещё помогали женщинам.
— Но вы тоже работаете на ферме, да, к тому же, за двоих.
— Верно, Софи... И мне это нравится... Это моя жизнь.
Когда они вошли в кабинет, Хью сразу встал и предложил кресло, на котором сидел, но миссис Уилстэк ушла в уголок на стул, а вот Софи не отказалась. Джин досталось другое кресло. Пока Энтони разливал кофе, Джин не могла отвести глаз от места, где ещё утром лежала записка, адресованная «милой». Ни конверта, ни листка уже не было. Единственным человеком, который входил в тот день в кабинет, была тётя Силла, но она, кажется, не проявляла никакого интереса к Хью, и вообще приехала, чтобы повидать Энтони. Зато Софи влетела в дом, как комета, и утащила Хью играть в гольф, так что он вполне мог предполагать, что в суете сборов забудет о важном деле, и поэтому написал записку подруге. Джин очень хотелось спросить, неужели Хью так забывчив, и зачем он называет кого-то «милой», если считает себя закоренелым холостяком. Она решила, что когда-нибудь задаст эти вопросы, по крайней мере, если между ними возникнет дружба, подобная той, что существует между Хью и Софи.
Энтони пустился в подробный пересказ того, что он проделал с «ягуаром», и, к удивлению Джин, это не оказалось скучно, напротив, она слушала его с восторгом — он прекрасно знал машины и умел о них говорить. Джин понемногу пересматривала своё прежнее убеждение, что старшие сыновья должны помогать матери по дому. Всем в Стирлинг-даунс не хватало времени. Именно времени, а не денег или желания работать.
— Не понимаю я тебя, — воскликнула под конец Софи. — С вашими-то деньгами! Отослал бы машину в Перт, и тебе всё бы сделали.
— Ну, уж нет, — возразила миссис Уилстэк. — Начнём с того, что это хобби Энтони — вот что самое важное.
Софи заставила их сменить тему.
— А где твоя скрипка, Хью? — спросила она. Сыграл бы нам что-нибудь.
— Вот ещё! — отозвался с улыбкой Хью, откидываясь в кресле. — Здесь слишком много музыкантов, нервничаю.
— Глупости, — отрезала Софи. — Ничто не может заставить тебя нервничать. Давай! Сыграй нам «Типперери» или ирландскую джигу.
— Нет, — твёрдо ответил Хью. — Когда я хочу играть, мне нужна большая аудитория или чувственная ночь.
— Значит, мы тебя не вдохновляем?
— Не настаивай, Софи, — попросила миссис Уилстэк. — Он уже две недели носится туда-сюда — ни минуты покоя.
— Что делать, у меня артистический темперамент, — улыбаясь, пояснил Хью специально для Джин. — Нужно настроение, вдохновение...
— Ой, только не надо этих разговоров, — перебила его Софи. — Не верю я во все эти настроения. — Она тоже повернулась к Джин. — А вы? Может быть, вы, как музыкант, тоже обладаете специфическим темпераментом?
— О, его очень полезно развить в себе, на случай, если не хочется что-то делать, — ответила Джин. — Впрочем, некоторые люди умеют отказывать и без этого, не затрудняясь извинениями.
— Один — ноль! — воскликнул Хью.
Он явно был удивлён.
— Я сама пользуюсь такими отговорками, — мягко продолжила Джин.
Её преследовало странное ощущение, будто Софи подглядывает за ней, пытается влезть в душу. К тому же, её интересовало, так ли чувствует Хью... Впрочем, он писал Софи записки, начинающиеся со слова «милая»...
— Может, у тебя есть настроение сыграть нам на пианино? — спросила Софи у Джин.
— Нет, но дело не во мне, а в Мэтте. Он же попросил нас не мешать — хочет посидеть один в гостиной.
— Ты же сама хотела пить кофе в кабинете, — напомнила миссис Уилстэк. — Обещаем, что в следующий раз всё будет по-другому. И мы для тебя сыграем.
— Да что с вами со всеми? — потребовала Софи. — Разве я плохой слушатель?
— Нет, Софи, дорогая, — рассмеялась Лаура. — Просто все тебя дразнят. Знаешь, Джин заставляет Мэтта учиться на скрипке, а я послезавтра выступаю на очередной свадьбе, так что все мы просто устали от музыки.
— Ладно. Тогда до следующего воскресенья я прошу вас посидеть в тишине.
Значит, Софи собиралась приехать через неделю!
— В воскресенье? — переспросил Хью. — Никакого гольфа. Пора сеять.
— Только не это! Я везу тебя в Вудинни-клуб. Ты же не хочешь, чтобы тебя вычеркнули из его членов, а моё доброе имя поручителя было опорочено. Я везу тебя туда обедать — и точка.
— Нет, Софи. У меня есть работа.
— А где этот клуб? — спросила Джин.
— Сорок миль на восток, — пояснила миссис Уилстэк. — Там новые поля для гольфа. Софи член всех гольф-клубов на севере.
— Ты, должно быть, очень занята, — заметила Джин вежливо.
— Точно. Я всё время мотаюсь туда-сюда. Тебе то же надо это попробовать.
Мотаться? Господи, да это именно то, чем Джин занималась годы! Впрочем, откуда Софи было знать, что единственное, о чём Джин мечтает в жизни — это дом. Милый, удобный, любимый дом...
— Что ж, мне пора, — Софи встала. — Ещё ехать сорок миль, а уже стемнело.
— Сорок миль? — удивилась миссис Уилстэк. — Не домой?
— Нет, переночую в Джадсе. В девять утра мне надо быть в Ментоне.
Софи собралась, попрощалась и направилась к машине, но когда Джин мыла чашки, она услышала со двора подозрительное чихание, которое явно исходило от машины гостьи.
— Господи, Энтони, ты не можешь её завести? — раздался расстроенный голос Софи.
— Безнадёжно. Сел аккумулятор. Тебе придётся остаться ночевать у нас.
— Не могу! — воскликнула Софи в отчаянии. — Я должна быть в Ментоне ровно в девять.
— Я отвезу тебя, — предложил Хью.
— Дорогой, как это приятно слышать.
Миссис Уилстэк явно расстроилась, что сын снова не выспится.
— Завтра воскресенье, — напомнила Джин. — Он отдохнёт.
— Да, но кто может поручиться, что за ночь ни с одной из овец ничего не случится. Кстати, Джин, не вставай завтра рано. По воскресеньям у нас валяются в постели, сколько душе угодно. Завтрака, как такового, нет — каждый ест то, что захочет и когда захочет.