— Мы с тобой дураки: зачем мы правдашные адреса дали? Ведь никто не проверял.
Гриша в ответ на это только вздохнул.
Одиннадцать дней Гриша ждал, что его родителей вызовут в милицию. На двенадцатый день, когда он был в школе, раздался звонок. Бабушка открыла дверь и увидела стройного лейтенанта в милицейской форме.
— Виноват, здесь живет Гриша Уточкин?
— Зде-е-есь, — протянула бабушка упавшим голосом.
— Дома он?
— Не-е-ету… В школе!..
— Разрешите на минуту!..
Бабушка посторонилась, пропуская лейтенанта в переднюю, и тут только заметила, что лейтенант ведёт на поводке щенка-овчарку с острой мордой, торчащими ушами и высокими толстыми лапами.
— Вот, передайте ему, пожалуйста, — сказал лейтенант, вкладывая конец поводка в бабушкину руку. — На ошейнике монограмма[8] есть. И скажите, что привет им обоим от лейтенанта Самойленко.
Лейтенант приложил руку к козырьку и удалился.
Бабушка выпустила из рук поводок и долго стояла, уперев руки в бока, глядя на щенка, который расхаживал по передней, потягивая носом. Потом она сходила в комнату, надела очки и, вернувшись в переднюю, присела на корточки.
— Ну-ка, ты! Как тебя?.. Поди сюда! — сказала она, чмокнув губами.
Щенок подошёл к ней, виляя хвостом и улыбаясь. Придерживая его за спину, бабушка нашла на ошейнике металлическую пластинку. На ней была надпись:
«Грише Уточкину и Олегу Волошину от работников 3-го отделения милиции».
— Ишь ты!.. — прошептала бабушка.
1954
«Человек без нервов»
У Лоди была одна слабость: ему так хотелось прослыть храбрецом, человеком исключительным, прошедшим огонь и воду[9], что он иной раз не мог не приврать.
Когда в пионерском лагере устраивали прогулку на лодках по реке, он всем своим видом давал понять, что ему скучно катанье в «этой посудине для сухопутных крыс и маменькиных сынков». Если проходил пароход и лодки начинали покачиваться, а девочки весело и немного испуганно пищать, Лодя нарочно ещё сильнее раскачивал «эту посудину» и говорил:
— Попробовали бы вы пять баллов на Чёрном море!
— А ты пробовал?
Лодя кивал головой и рассказывал о том, как он, взяв потихоньку лодку, прошёл в пятибалльный шторм из Третьего лагеря Артека к Нижнему лагерю, чуть не разбившись по дороге о скалу Султанку.
— Ничего страшного нет. Не теряйся — и всё в порядке. Струсил — тогда играй похоронный марш, — заканчивал он.
Особенно Лодя старался поразить своей отвагой двенадцатилетнюю Машу Брыкину из второго отряда девочек. Ей он рассказывал о том, как он собственными руками задушил напавшего на него бешеного фокстерьера[10], и о том, как они с отцом заблудились однажды в пустыне Каракум и спаслись только благодаря его, Лодиной, находчивости. Маша всему верила. Её круглое, очень смуглое лицо со вздёрнутым носом застывало от ужаса, большие карие глаза неподвижно смотрели на щуплого Лодю. Временами она перебивала рассказчика и взволнованно спрашивала:
— Нет, Лодька, ты сознайся: неужели… неужели ну вот ни капельки не было страшно?
— Что ж тут страшного! — пожимал плечами Лодя. — Не теряйся — и всё.
Маша от избытка чувств мотала головой, и толстая золотистая коса била её по плечам.
— Нет… нет, Лодька… Ты... ты какой-то особенный! Ты просто человек без нервов!
Сердце Лоди приятно замирало от таких слов. Он начинал мечтать о том, как бы на деле доказать Маше, что он «человек без нервов».
Однажды под вечер Лоде и Маше поручили сходить в соседнюю деревню и пригласить на костёр председателя колхоза, получившего звание Героя Социалистического Труда.
До деревни было километра полтора. Слева вдоль просёлочной дороги тянулось поле овса, справа, вплотную к дороге подступал лес. У самого края росли молодые светло-зелёные ёлочки; за ними, словно охраняя малышей, стояли взрослые ели с тяжёлой синеватой хвоей на опущенных ветках.
Маша то и дело замедляла шаги, всматриваясь в глубь леса.
— Угадай, на сколько тянется этот лес? — говорила она. — Не знаешь? До самой железной дороги, больше чем на двадцать километров! Евстигней Иванович, начальник лагеря, сказал, что если кто-нибудь пойдёт в этот лес без вожатых, то его сразу отправят к родным. Знаешь почему? Потому что в этом лесу не только ребята, а даже здешние колхозники иной раз плутают: кружат, кружат, а выйти не могут.
— Тоже мне лес! Ты настоящего леса не видела, — отвечал Лодя и уже обдумывал новый рассказ о своих приключениях в Уссурийской тайге.
9
Человек, прошедший огонь и воду — так говорят о человеке, который многое видел, узнал, испытал сам.