Одна из служанок доложила, что с молодой госпожой желает встретиться ее брат. Она до сих пор не видела его, знала лишь, что он не может ходить. Жить в одном доме, быть членами одной семьи и не общаться все равно невозможно, и они должны были познакомиться. Так почему не сейчас? Она передала через ту же служанку, что ждёт в своих покоях, и тут же прошла туда из опочивальни. Это было нечто вроде не слишком большой, но уютной гостиной со светлой, украшенной искусной резьбой мебелью и мягким меховым ковром, устилавшим весь пол.
Тяжёлая дверь открылась, впуская мальчика. Он въехал в кресле на колесах, которым самостоятельно управлял при помощи каких-то рычагов, расположенных на подлокотниках. Он был белокурый и голубоглазый, с правильными чертами лица. И, кажется, приветливый. Мальчика сопровождал слуга, который по знаку юного хозяина тут же оставил их. Армель тоже отпустила девушек-прислужниц и поклонилась брату. — Меня зовут Амори, — представился ребенок. — А вы Армель. Полагаю, вы знаете, что я ваш брат. Простите, если я помешал… Он улыбнулся искренне и немного смущенно, и Армель не смогла не улыбнуться в ответ. — Мне говорили, что сестра у меня красивая, — продолжал он, — и я вижу, что люди не солгали. Хотите, я вместе с папой покажу вам замок? — Можешь говорить мне «ты», Амори, — сказала она. И смущённо добавила: — Если, конечно, это не противоречит вашим правилам. — Ничуть! — заверил он. — И никаких особых правил тут не заведено. Мы с братьями всегда общались по-простому. Тебе бы они тоже понравились. Только их больше нет. Потом он по-детски бесхитростно рассказал, как тоскует по погибшим братьям, как после их смерти сам заболел и думал, что тоже умрет, и как потом умерла его мать. — Я сначала очень удивился, когда отец рассказал о тебе. Ведь никогда прежде я не слышал, что у меня есть сестра. А потом я даже обрадовался, хотя и было немного страшно, что ты не сможешь принять меня как брата. — Чему же ты радовался? — спросила она. — Ведь отец мог бы отдать всю свою любовь только тебе… — Но если я тоже умру, он будет не один, — объяснил Амори. — Это же хорошо, когда кто-то родной просто есть на свете. Я думаю, не надо сравнивать, кого любят больше, это же совсем не важно! И добавил с обезоруживающей прямотой: — Не подумай, что я зануда, просто я теперь точно это знаю… Да, наверно, он знал. Ведь он уже потерял троих близких людей, и какой мелочью теперь должны были ему казаться все пустые обиды! Армель помимо воли почувствовала, что этот мальчик, сын умершей баронессы, ее врага, неожиданно и так быстро вызвал симпатию. Он был так добр и искренен, с такой стойкостью переносил свое несчастье, что просто нельзя было таить против него зло. Ещё несколько дней назад Армель думала, что не сможет полюбить своего единокровного брата, а теперь вот была рада, что он будет показывать ей замок, и уже не чувствовала себя такой одинокой. Мальчик нравился ей все больше. Своим креслом Амори самостоятельно управлял в галереях и переходах замка, но по лестнице не мог ни подниматься, ни спускаться, в этом ему помогали слуги.