Глава 4
Случай с бывшей нянькой был неприятен, но помог Армель понять, что откровенный разговор с отцом больше откладывать не стоит. Теперь девушка была готова к нему. Видимо, почувствовал это и барон, или просто до него дошли какие-то пересуды. Но в тот же вечер он пригласил дочь в небольшой кабинет, где обычно читал и отвечал на письма. Армель пришла в скромном жемчужно-сером платье, без единого украшения, и барон поймал себя на мысли, что этот наряд подчеркивает ее красоту, делая ярче ее волосы цвета то ли старого меда, то ли осенних листьев. Сейчас они были уложены тяжелым жгутом на затылке, оставляя открытой красивую стройную шею. Невольно вспомнилось, что Жанна, ее мать, любила более нарядные прически, с локонами и мелкими косичками, переплетенными между собой. Или вплетала множество тонких шелковых ленточек, украшенных бисером или речным жемчугом. Или укладывала косы так, что они напоминали ручки греческой амфоры или бараньи рожки. Украшений из золота и алмазов у нее не было, но Жанна знала, как хороши ее волосы, потому и изобретала все новые и новые способы их укладывать. Некоторые девушки даже подражали ей, да она и сама охотно объясняла им, как делать ту или иную прическу и радовалась, как дитя, когда получалось хорошо. О да, она была абсолютно чужда зависти и любила помогать другим… А ей не помог никто!
Барона увлекли воспоминания, и он сам не замечал, что уже говорит вслух. О дивных золотых волосах Жанны и о том, как добра и беззащитна она была. И благородна. И о том дне, когда она перестала укладывать локоны и вплетать ленты, потому что ей вдруг стало все равно. Простой головной убор, полотняный вимпл, который чаще носили крестьянки или монахини, скрыл красоту ее волос навсегда.
— Но почему? — проговорила Армель. — Она боялась любить с тех пор? Боялась, что ее тоже полюбят, а потом отвергнут? Ее отец не сумел подавить тяжелый вздох. — Я хотел бы сегодня рассказать тебе все о прошлом, Армель, — сказал он. — Ведь скоро я намерен представить тебя местной знати как свою дочь. Хоть ты и рождена вне брака, но официальное признание упрочит твое положение и даст право на приданое и долю наследства. Однако же, не открыв тебе всей правды, я нарушил бы законы божеские и человеческие. Мне больно будет говорить о прошлом, но ложь и страх не должны больше властвовать над нами. Начну с того, что я говорил тебе и раньше — я виноват. Из-за меня разбилось сердце твоей матери, а ты родилась вне брака и была лишена того, что по праву должно было быть твоим.
И он рассказал ей о том, что давно уже жгло его душу, не давая покоя. Первое, что вспомнилось ему — это прекрасный сад, яблони, согнувшиеся чуть не до земли под сочной тяжестью плодов, ясный осенний день и он сам — молодой и влюбленный в прелестную юную девушку, которая тоже очень его любила.
Возлюбленная молодого барона была бедна. В первую очередь, негодование части общества вызвало именно это. Всего лишь дочь вконец обедневшего мелкопоместного рыцаря, бесприданница, а получит богатого, знатного и красивого мужа…
Молодой барон де Корбэ наивно полагал, что некому будет помешать их браку, ведь после смерти родителей он остался полновластным хозяином на своих землях. Но, мечтая о предстоящей свадьбе в яблоневом саду, счастливые влюбленные не подозревали, какие тучи сгущаются над ними. И не знали, что этот чудесный день станет днем их последней встречи. У Жанны была соперница, давно влюбленая в барона, самоуверенная красавица Гизелла, считавшаяся лучшей невестой в округе. Именно ее давно прочили в супруги молодому Жильберу де Корбэ. Эта девушка не привыкла уступать то, что считала по праву своим. Гизелла придумала план избавления от нищей выскочки, как она называла Жанну, и только дожидалась случая устроить все так, как ей хотелось. И такой случай представился ей быстро. Барону пришлось уехать на несколько дней улаживать семейные дела, но едва он успел добраться до соседнего городка, его догнал неизвестный слуга. Молча он передал письмо, в котором четким, совершенно незнакомым почерком сообщалось, что невеста барона неверна ему, и он может убедиться в этом, если прямо сейчас вернется назад и посетит дом своей прекрасной возлюбленной. Подняв голову от этого свитка, который, казалось, сочился ядом, барон уже не увидел доставившего его человека.
Жильбер был охвачен гневом и недоумением. Но он был еще слишком юн и неопытен, чтобы переждать и что-то проверить, а потому решил действовать быстро и решительно. Ведь если Жанна ни в чем не виновата перед ним, она с легкостью это докажет и бояться ей нечего. Что ж, наверно, в 20 лет подобные мысли простительны.