Потайная подземная галерея, которая, как говорили, вела куда-то к Влтаве, была давно замурована и завалена. Живым из прибежища мертвецов уже нельзя было выйти.
«Операция началась 18 июня в 4 часа 15 минут утра. Церковь и прилегающие к ней кварталы были оцеплены вооруженными отрядами СС», — продолжается телетайпное донесение Франка.
360 человек из отборного караульного батальона СС окружили территорию от Карповой площади до набережной Влтавы. В башенке Ирасековой гимназии был установлен станковый пулемет, чтобы держать под прицелом крышу церкви, а пулеметная рота эсэсовцев заняла на противоположной стороне улицы здание Торговой школы и направила стволы пулеметов на окна храма. На Вацлавскую улицу выкатили орудие. Оно должно было держать под прицелом вентиляционное оконце подземелья, прорубленное наискось в стене. Эсэсовцы выгнали из прилегающих домов всех жителей и сразу же арестовали священника д-ра Петржека и настоятеля прихода Чикла, хранителя церковных ключей.
Операцией по осаде церкви руководил криминальный комиссар штурмфюрер СС Паннвитц.
(«Гейнц Паннвитц возглавлял под моим руководством особую комиссию по расследованию покушения и сделал исключительный вклад в дело успешного завершения розысков, — пишет шеф Пражского управления СД Бёме на другой же день в своих предложениях Франку. — Поэтому можно было бы в виде исключения оставить без внимания ссылку на его слишком молодой возраст — 31 год — и представить к внеочередному повышению в звании криминального советника». Франк: «Ja!»)
Руководитель операции штурмфюрер СС и пока еще криминальный комиссар Паннвитц вылезает из своего автомобиля у тротуара на улице На Здеразе, сохраняя вполне безопасную дистанцию от входа в церковь. За ним выскакивают из оперативного полицейского грузовика гестаповцы, ведя с собой связанного священника Чикла.
Приказ гласит: «Захватить любой ценой живыми!»
Во главе этой оперативной группы торопливо шагает криминальный ассистент гауптшарфюрер СС Гершельман.
(«Сорокалетний старый боец СА и член СС с 1931 г. Карл Гершельман всегда в любом опасном предприятий первый, так же первым он проник в храм, — пишет в своих предложениях Франку сразу же на другой день Бёме. — В силу указаний, не благоприятствующих служебному продвижению чиновников гестапо, в прошлом людей свободной профессии, остается до сих пор в звании кандидата-ассистента. Нарушение указаний внеочередным повышением Гершельмана в чине до звания криминального секретаря было бы необходимым признанием его заслуг как одного из самых лучших и самоотверженных сотрудников гестапо».
«Ja!» — нарушил указания Франк.)
Перед лестницей, ведущей внутрь церкви, Гершельман развязывает священника и сует ему в бессильно повисшие руки ключи, которыми тот столько раз спокойно отпирал дверь.
Зловещая процессия поднимается по лестнице. Старый боец С А и СС Гершельман перескочил через последние ступени, отделяющие его не только от кованых барочных решеток, но и от ступени чиновничьей карьеры в гестапо. Вчера в такую же раннюю пору поднимался он со своей группой по лестнице дома № 7 по Бискупцевой улице в Жижкове в квартиру Моравцов — главного опорного пункта парашютистов. Мужественная госпожа Моравцова успела вовремя надкусить ампулу с ядом. Из ее мужа, который многого не знал, ничего так и не выколотили. Остался еще их двадцатилетний сын Властимил, связной обитателей церковного подземелья. Он слишком молод, чтобы выдержать допрос и не заговорить…
Одиннадцать криминальных секретарей пражского гестапо: Шламм, Мюллер, Обергаузер, Кагло, Ковальчик, Эвердинг, Крегер, Галл, Грошуп, Кер и Винтер (все получат вместе с «Ja!» Франка внеочередное повышение — чин старшего секретаря) — преодолевают семнадцать ступенек лестницы.
В это время другая группа гестаповцев занимает канцелярию духовного управления православной церкви. Она находится по соседству, на противоположном конце квартала.
Этой группой, цель которой прикрывать вход из канцелярии в ризницу, командует криминальный инспектор Флейшер.
(«При обнаружении парашютистской организации он особенно проявил себя и храбро действовал тогда, когда осуществлялась операция в церкви, — докладывает на следующий день Франку Бёме. — Так как Оскар Флейшер достиг уже 50-летнего возраста и поэтому его нельзя повышать в чине, мы внесли предложение отметить его по крайней мере в форме письменного признания его заслуг рейхсфюрером Гиммлером». Франк: «Ja!»)