– Куда?!
– Катька, она же встает…
– Ни хрена себе. Да что ж это такое?!!
Катька вставала…
Видимая в четком свете почему-то горевших фонарей, только что лежавшая без каких-либо признаков жизни, Катька вставала. Надя видела, как скребли по асфальту широко растопыренные пальцы, ломая маникюр, который всегда был идеальным. Угловатыми и неправильными движениями, раскачиваясь из стороны в сторону, медленно и до жути целеустремленно Катя пыталась встать…
Изогнувшись под немыслимым углом, прокрутившись в тазобедренных суставах, ее ноги твердо встали ступнями на асфальт. Выгнулась шея, подняв тяжелую голову, еще несколько минут назад лежавшую в темной луже, натекшей из-под наверняка проломленного виска. Свет фар, которые включил Мансур, отразился в аспидно-черных глазах того существа, в которое превратилась бывшая Надина подруга. Девушка взвизгнула, видя, как Катя одним сильным толчком, начавшимся в ладонях, встала и направилась в сторону слепящего света, медленно, но все так же целеустремленно.
Двигатель рыкнул, из выхлопной трубы вырвался клуб сизого дыма. Мансур дернул ручку коробки передач. Машина подалась назад.
Выскочив на темную прямую улицы имени архитектора Соколова, автомобиль рванул в сторону дома, в котором жил Мансур, удаляясь из горящего котла двора, в котором уже появились новые обитатели.
Существо, недавно бывшее молодой девушкой, чуть постояло, привыкая к новому состоянию, посмотрело в сторону быстро удаляющихся задних габаритов машины…
Ему было чем заняться в ближайшее время. Оно задрало голову туда, где в зеленом небе клубились тучи, и издало первый охотничий крик в новом периоде жизни бывшего городка нефтяников и газовиков.
Рита… где Рита?!!
Почему так болит голова? Почему темно? Что за хрень?!!
Александр Анатольевич вцепился в старую, местами облупившуюся крышку стола, поднимаясь. Голова старательно трещала, разрываемая острыми выстрелами боли…
Странный зеленоватый свет падал в комнату через почему-то разбитое стекло. Он оглянулся, пытаясь понять: что все-таки произошло?
В себя врач пришел на полу, у стола, за который вернулся после того, как они с Ритой… Вон лежат перевернутый судок из-под еды и вилка, которая чудом разминулась с его левым глазом. Разбитая стекляшка со спиртом, наполнившая комнату четким и стойким запахом, который до сих пор не выветрился. Покрывало с дивана, комком лежащее на полу. И приоткрытая дверь в «предбанник» морга.
Александр Анатольевич двинулся к двери и тут же охнул, мешком осев по стене. Ноги слушались плохо, отдаваясь какой-то странной слабостью и уже затихающей болью в суставах. На лбу крупными и холодными каплями выступил пот. Паталогоанатом скрипнул зубами, собираясь с силами для того, чтобы встать, когда из-за приоткрытой двери до него донесся какой-то странный звук, больше всего напоминающий… а что, собственно, напоминающий?
Врач сидел, пытаясь отогнать от себя глупую и одновременно страшную мысль. Александр Анатольевич был врачом-танатологом уже почти десять лет. Цинизм, присущий его профессии, он спокойно совмещал с прекрасными материалистическими взглядами на смерть. А также на то, что непременно с ней связано, включая суеверия и страшные бабушкины сказки.
Но звук, который он услышал, напомнил ему только одно…
Так же чавкал громадный алабай, принадлежащий его дядьке, живущему в собственном коттедже. Батыр, матерый взрослый пес, был не дурак пожрать. И когда его мощные челюсти равномерно дробили кости-мосолыги вперемешку с кашей, то он издавал именно такие звуки. Жадно и громко чавкал, пропихивая через мощное горло куски мяса, на которые дядька никогда не скупился для своего любимца. И услышать такой звук в морге?!!
Александр Анатольевич чуть приподнялся, чувствуя, как пот потек по спине, холодный, липкий. Уверенность в невозможности того, о чем подумалось, испарилась, когда звук стал громче. И еще… звук не был одиночным. Чтобы его ни издавало, но оно было не одно.
Тихо-тихо, стараясь не скрипнуть рассохшимися досками, Александр Анатольевич подполз к приоткрытой двери. Чуть помедлил, отгоняя страх, который все сильнее накатывал на него, и выглянул…
Большая комната, которую работники морга называли предбанником, была залита светом, падавшим через два высоких окна. С той стороны работал фонарь, пусть и плохо, но зато почти не моргая. Свет бросал четкую тень от прямоугольника, находившегося прямо посередине и обложенного кафелем. Обычно на него ставили то, на чем или в чем лежали клиенты Анатолия Александровича. Сегодня это место пустовало, зато рядом…