Форменный серый китель давно треснул на спине, в районе лопаток и вниз по шву. Но Семёнычу было наплевать на это. Как и на то, что из дыр наружу торчали шипы позвоночного столба, поблёскивающие в слабом свете нескольких ещё работающих фонарей.
***
– А-а-а-а-а…
Монотонный звук стучал в уши, ломился внутрь головы, бил, казалось, прямо в мозг настойчивыми ударами молоточка.
Лёха помотал головой, с трудом разлепив глаза. Сморщился, схватившись за затылок. Пальцы ухватились за что-то непонятное, мокрое, торчащее во все стороны какими-то странными выступами. Пальцы ещё чуть-чуть пробежали по затылку, наткнулись в мягкую, вязкую и горячую массу. Он отдёрнул их, с каким-то невнятным, загнанным куда-то вглубь сознания страхом. Поднёс к глазам, пытаясь рассмотреть поближе то, что клейкой массой держало пальцы вместе, не давая развести их в стороны.
Свет…только сейчас Лёшка понял, что его почти нет. Лампы дневного света, закреплённые под потолком, сейчас провисали вниз тёмными прямоугольниками, держащимися на провисших кабелях.
Что-то горело, отбрасывая рыжие сполохи на светлые стены бокса. В левой была большая, рваная дыра, пробитая столбом теплоцентрали, которая шла впритирку к гаражу. Туда вытягивало дым от горевших масла в пластиковых канистрах, ёмкости с солярой и запасных камер. Именно они горели, давая пусть и небольшую, но хоть какую-то освещённость. Понятно, что дыра не спасала полностью. Лёху затрясло от кашля, когда он вздохнул глубже, сразу наполнив лёгкие едким дымом от палёной резины.
Пальцы, да, пальцы…в чём они? Паренёк, откашлявшись, поднёс руку ещё ближе, заворожено рассматривая тёмную, густую массу, которая лениво сползала вниз. Странно, но ему совсем не было больно, хотя голова-то точно разбита.
– Ерунда какая-то… – Лёшка помотал ей ещё раз, пытаясь понять, есть ли боль. – Ничего не понимаю…
Боли не было… совсем не было.
– А-а-а-а-а-а-а… – продолжало доноситься откуда-то…снизу?!!
Он попытался наклонить голову вниз, с трудом, чувствуя, как позвоночник трещит от напряжения. А может и не позвоночник…трещало-то слишком явственно. Лёшка напрягся и с силой рванулся вперёд. Краснота в глазах погустела, надавила и что-то, внутри его головы, раздувшись до размера маленького глобуса, лопнуло…
В себя он пришёл от звуков собственного, глубокого и грудного кашля, и от звуков снизу, перешедших в тихое и тоскливое поскуливание. Лёха покосился в сторону звуков, в этот раз у него, как ни странно, получилось. Причина скулежа сразу стала понятна.
Где-то в метре под ним, чуть подальше, лежал Мирон. На ногах здоровяка, полностью размозжив ему ноги от колен и до ступней, лежал двигатель, бывший необходимым пособием в гараже. Обычно он висел на двух цепях, закреплённых на потолке, но сейчас, по какой-то причине, которую Лёха не помнил, оказался внизу, попав прямо на Мирона.
Под недавним мучителем широко растеклась тёмная лужа, тускло поблёскивающая в свете начинающих затухать горюче-смазочных. Сам Мирон, почти не двигался, лишь слегка крутя головой из стороны в сторону, жадно и шумно дыша и издавая тот самый скулёж, в который он перешёл с крика.
Лёшка осклабился. Да, он вполне понимал, что человек, постоянно насмехающийся и издевающийся над ним, по сути не был никем, кроме как тупым здоровым «пэтэушником», который делал всё это из-за собственной недалёкости. Но от этого Лёшке лучше не становилось. И сейчас он был доволен, пусть и немного, в силу сложившейся ситуации, но был доволен. Ведь сейчас Мирон был просто беспомощен и жалок.
«А если…» – мелькнула в его голове мысль, которая неожиданно привела Лёху в себя. Абсолютно чётко он осознал, что только что думал о том, как поудобнее можно было бы расколотить мироновскую тыкву на несколько частей. Понял и внутренне поёжился от того, насколько чётко представился ему сам механизм его последующих действий. Но…
Мысль не уходила, зацепившись за какой-то внутренний крючок, и даже продолжала развиваться.
Лёшка, сглотнул, напрягая давно пересохшее горло. По натуре своей он был абсолютно добрым парнем, как говорится – мухи не смог бы обидеть. В деревне у деда до сих пор не мог срубить голову курице, из-за чего над ним беззлобно подшучивали родственники-пейзане. Никогда не ввязывался в драки сам, а если кто-то решал наподдать ему, то чаще всего Лёха потом долго ходил с разбитым лицом и синяками на самых больных частях тела. Но сейчас…