Кроме него, на чердаке находился и его «второй» номер, которому приходилось вытягиваться в струнку, пытаясь разглядеть то, что творилось на площади для внесения поправок. Это было весьма сложно, так как мешало несколько факторов. Одним из них было то, что его бинокль находился у Таната, а к глазам армеец подносил абсолютно пустую руку. И ещё ему приходилось пытаться глядеть из-за мирно сидящего и пьющего кофе бывшего патологоанатома. Потому что военный принимал Таната за очень неудобный и тяжёлый сейф. Также, как и его стреляющий напарник. А что делать, если человеку с глубокими чёрными глазами одновременно не хотелось упускать зрелища и вступать в столкновения с силовиками. Отводить глаза он научился очень серьёзно.
На площади было горячо. Военные, доведённые за полгода до ручки действиями психов с крестами на лысинах, решили штурмовать форпост «Пуритан», здание бывшего дворца культуры. Сектанты не прятались, а наоборот, обнаглев до безобразия и за считанные месяцы доведя группировку до пары сотен человек, обосновались в старом кирпичном здании. Хотя Танат и подозревал, что это только верхушка айсберга, основание которого находится где-то под землёй. Военные тоже должны были это понимать, потому и пытались взять приступом здание, из которого можно было пройти вниз в свободные, с не рухнувшими во время Волны перекрытиями, проходы. Пока это им не очень-то удавалось. Вероятнее всего – из-за оптимального соотношения личного состава и вооружения обеих сторон, бывших весьма схожими и по качеству, и по количеству. Как смешно и глупо это бы не звучало. Но именно так и было.
Из-за Черты бронетехника зайти в город не могла. Стрельба из орудий по площадям и участкам необходимого результата не давала. Когда же военные решили войти в город большими группами, пропустив час подъёма утреннего тумана, то на самых окраинах их встретили стаи Изменённых. Район защищался, не давая проникнуть вглубь себя. Потому сейчас на площади находилось не более пятидесяти или семидесяти военных, пытавшихся прорваться к зданию. Танат прибавил громкость сканирующего радиопередатчика, реквизированного у снайперской «двойки»:
– Обходи слева… за памятник иди. Бук, за памятник!
– Мать твою, командир, Коляна зацепило!
– Мне нужно ещё людей, Грач, слышишь?
– а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…………………………………………………………………..
– Кто орёт?
– Евсей. Ему осколком ногу пополам.
– У меня два трёхсотых, Грач, отхожу, прикройте.
– Беркут, оставаться на месте, слышишь меня?
– Какой оставаться?!! Саша, ты не охренел? У меня семь стволов на их двадцать!!!
– Не нарушать радиообмен, Беркут!!!
– Эй, крылатые, валите отсюда, нечестивцы засратые!
– Это ещё кто?
– Это Лазарь, Дрозд… или как там тебя? Командир полевого отряда «Новых Пуритан». И я советую тебе, дьявольская отрыжка, уносить отсюда ноги.
– А ни пошёл бы ты, урод?
– Как знаешь. С нами Бог, и сила его во мне. Мы сокрушим вас, отступники!
Танат хмыкнул. Про Лазаря он уже кое-что знал. Один из самых яростных местных Изменённых, вошедших в состав псевдорелигиозной секты, пытающейся подмять под себя всю аномальную территорию Района-55. Патологоанатом подозревал, что на самом деле «Пуритан» контролировал кто-то из тех, про кого ему рассказали, возвращая к жизни. Но пока ещё не разобрался в этом, хотя. Как ему показалось, до этого момента осталось совсем ничего.
Тем временем внизу наступил полный перелом в боевых действиях. Так как к площади, подобравшись через Сквер, бывший уже непроходимыми джунглями для обычных людей, прорвалась Стая Хозяина. Было ли это вызвано тем, что тот всегда спешил к местам, где можно было поживиться, или заключил с сектантами временное перемирие? Кто знает, но Стая пришла, ударив военным во фланг. Гибкие тела резусов замелькали среди откатывающихся в сторону восточного выхода из Города вояк. Мощные челюсти церберов и волков тоже нашли себе добычу.
Снайпер, сидевший рядом с Танатом, успел прикрыть отход небольшой, из пяти человек, группы коллег. После чего, забросив винтовку за спину и вооружившись поданным вторым номером кургузым автоматом, бросился вниз по лестнице, торопясь уйти. «Молодец, – мысленно отметил Танат, – до конца продержался».