Сам профессор ничего не имел ни против наград, ни против лауреатов. Не говоря уже про человека в серо-голубом, которого считал тем, кто смог удержать весь вновь накопленный потенциал страны после очередного искусственного кризиса. Да что там говорить, и наградами своими, полученными от него же, страх как гордился. Другое дело, что ни несколько орденов, ни саму процедуру назвать официальными было нельзя. Скорее всего, что именно это придавало особое удовольствие тому цинизму, что вызывало у него поведение лауреатов. Ведь как угодно можно думать, но явно изобретение нового стандарта мобильной видеосвязи не может быть важнее того, что делал их НИИ. Пусть что-то новое и принесёт кучу бабок, но всё равно, в конечном результате все они пойдут в ту структуру, в которой работает сам Точинов. Щит и меч страны, вот что важно…
Церемония времени заняла как обычно много, даже ладони устали от постоянных оваций в честь вновь обретённых страной Ломоносовых и Кулибиных. Точинов неоднократно успел пожалеть о том, что вообще поддался на уговоры своего директора, которому вступило в голову отправить его в числе пятерых приглашённых. Какого чёрта он тут вообще забыл, если вдуматься? Вот-вот, что никакого, и даже наоборот.
Уже после торжественных фанфар и поздравлений, на фуршете, стало ещё скучнее. Пара услышанных разговоров, несколько вскользь брошенных кем-то фраз – давили на его, очень сильную, психику. Давили своей бесплодностью, серостью и однородностью. Деньги, отдых, вложения и инвестиции, яхты, автомобили. И это те, кого страна считает элитой?!! Радовали коллеги учёные, небольшое количество военных, медиков и преподавателей, которые, это было заметно, любили своё дело. Даже захотелось остановиться, перекинуться парой слов вон с теми тремя, которые сейчас ожесточённо спорят о спорадичности вновь создаваемых трансгенных цепочек… но нельзя. Подписку никто не заставлял давать, сам аккуратно и красиво везде расписался, на свою умную голову.
Он уже подумывал о том, насколько будет невежливо уйти оттуда, куда многие просто мечтают попасть, когда сзади его цепко взяли за локоть.
– Меня сейчас не заметно, так что сделай вид, что просто задумался. У тебя в правом кармане флэш-карта. Уходи с приёма минут через пятнадцать, когда основная часть приглашённых двинется к выходу. Обязательно посмотри сразу же, как приедешь домой и действуй, быстро действуй. Я уже ничем не смогу помочь, так как меня, скорее всего, возьмут прямо здесь. Лось, это нужно остановить…
Точинов, почесал, по старой привычке лоб. Каждый раз, когда он задумывался, рука сама поднималась вверх. Поправил очки и лишь тогда оглянулся, осторожно, так, чтобы со стороны казалось, что его интересует только официант с подносом. Взял вытянутый фужер на тонюсенькой ножке, отпил и пошёл в сторону собственного директора, куртуазно беседующего с представителями министерства обороны, курирующих деятельность института.
Шампанское, золотистый брют с крохотными пузырьками, наверняка было прекрасно. А каким ещё может быть шампанское, подаваемое здесь? Но вкуса Точинов не почувствовал, мысли были далеко от ощущений, передаваемых вкусовыми рецепторами. Серёга, один из тех трёх, что знали его как Лося тогда, в весёлые и разухабистые студенческие двухтысячные. Не узнать его голос он не смог, хотя видел его в последний раз очень давно. И сейчас Точинов был не на шутку встревожен, хотя… это было неправильное определение. Испуган, именно вот так и намного точнее.
Серёга работал в одном из таких же, как и сам Лось, закрытых институтов. Специализации у них всегда считались в чём-то схожими, но в чём-то абсолютно разными. А вот совершенно общего было совсем немного, вернее, общим являлось исследование лишь в одной теме. Той самой, что напрямую касалась его, Точинова, падения и не выездного положения… Района.
Когда основная толпа гостей двинулась к выходу, в голове профессора уже на полную мощность работал его личный суперкомпьютер. Варианты, которые просчитывались в голове, были совсем немногочисленны, и оставалось лишь добраться до дома и получить подтверждение одного из них. Директор несколько раз покосился на него, когда они ехали в его автомобиле по никогда не спящему городу. Возможно, что даже хотел спросить – в чём дело, так как обмануть его было сложно. Но так и не спросил.
Дождавшись, когда шаги сопровождающего до двери охранника стихнут, Точинов, не снимая обуви, прошёл на кухню. Квартира была большой, уж на что, а на это Институт явно не поскупился. Но работать в своём кабинете, таком большом и вроде бы удобном, он не любил. Ему хватало ноута на кухонном столе, здесь было уютнее что ли. Кофеварка под рукой, постоянно готовая к работе. Холодильник, в котором всегда стояла бутылка молока и на тарелке лежала постоянно успевшая чуть заветриться нарезка из сырокопчёной колбасы и сыра. Пепельница и несколько открытых пачек сигарет. Курил он много и тут же, не утруждая себя походами на лоджию, в подъезд или в туалет. Смысл, когда ты живёшь один, и вытяжка на кухне работает просто прекрасно?