— Поехали!
Взревели моторы, заклубилась пыль. Колонна растянулась на полкилометра через всё село, впереди — вёрткий армейский «газик»-вездеход Стародубова.
— Куда? — спросил шофёр, чуть притормозив на выезде из села, где расходились три полевые дороги.
Я думаю, Дмитрий Сергеич, — сказал Назаров, — начнём с тех полей, что захватило градом. Там похуже.
— А потом рожь Лисицына, перекрёстный сев, свёкла? Чтоб усилить впечатление под конец? Хитёр! Ладно, давай, Стёпа, по средней дороге.
На выбоине, заросшей травой, «газик» сильно тряхнуло. Назаров стукнулся головой о перекладину, почесал лоб.
— Амортизация!.. Когда же райком партии приобретёт себе «Победу»?
Стародубов усмехнулся, промолчал.
— Нам предлагали «Победу», товарищ Назаров, — сказал шофёр, — Дмитрий Сергеич отказался.
— Давали в обкоме на выбор: «Победу» или «газик», — сказал Стародубов. — Я говорю: «Мне машина для работы нужна, чтоб в любую погоду проехать куда надо». Взял этот вездеход… А вы, четырежды миллионеры, когда раскошелитесь на «Победу»? — обернулся он к Назарову.
— Должно быть, никогда, Дмитрий Сергеич.
— Почему так?
— Даже записано в решении отчётного собрания насчёт легковой машины для правления. А мне что-то не хочется её покупать. Боюсь, покажусь колхозникам каким-то чужим в «Победе». Они привыкли к моей таратайке.
— Ну, это глупости говоришь. Колхоз растёт, забот прибывает, всюду нужно поспеть, нужен хозяйский глаз. Зачем тратить лишнее время на разъезды?
— Не в том суть, чтоб за полдня все бригады обскакать. В иной бригаде можно и неделю не быть, если знаешь, что наладил там дело.
— Это так, конечно…
И больше ни словом не перекинулись до самой остановки на дальней границе земель колхоза «Красное знамя».
— Так вот, товарищи колхозники, — сказал секретарь райкома, когда экскурсанты сошли с машины и собрались вокруг него и Назарова, — это у них градобойные участки. Тут у них будет недобор.
— Это-то недобор?..
— Недобор, конечно, — сказал Назаров. — Присмотритесь, сколько колосков посечено, на земле лежит.
— Много лежит, но много и осталось!
— Потому много осталось, что много было, — сказал Стародубов. — Знаете, друзья, пословицу: пока толстый исхудает — из тощего дух вон.
— Нам бы, Дмитрий Сергеич, такой урожай, как у них этот недобор! — заговорила колхозница, приехавшая на машине марки «ГТТ» из колхоза «Ударник», Христина Соловьёва. — А земли у них, глядим, никудышные. Глина, мел. Свистульки только лепить. — Метнула горячими чёрными глазами в сторону своего председателя. — Что бы они тут делали, радетели наши, на такой неудоби? Как бы они выкручивались? На чернозёме по семь центнеров берём!
— Если бы в колхозе «Красное знамя» были самые лучшие земли, я бы вас не привёз сюда на экскурсию, — сказал Стародубов. — Я привёз вас не землёй любоваться, а урожаем.
— Если на то пошло, — усмехнулся Назаров, — то можно похвалиться. Почвоведы утверждают, что хуже нашей земли нет по всей области. А на рельеф обратите внимание.
— Да уж обратили, Павел Фёдорыч, — подошёл председатель колхоза «Общий труд» Филипп Конопельченко. — Бугры, балки, косогоры. Карпаты!.. Жалко, что не захватили на экскурсию наших трактористов. Поглядели бы, каково вот тут работать! Того и гляди, загудишь вверх тормашками с комбайном в яр! Небось, пережогу в твоей тракторной бригаде — тонны! А?
— Третий раз приезжаешь ты к нам, Филипп Петрович, и всё допытываешься насчёт пережога. Нету, говорю, пережога!
— Ох, не обманешь, Фёдорыч! Сам десятый год председательствую. Чтоб по такому рельефу не быть пережогу? А спалит парень лишнего горючего рублей на пятьсот — вот у него уж и энергия отпадает…
— Как-нибудь открою тебе, Филипп Петрович, секрет, почему у наших трактористов нет пережога. Наедине поговорим. Не отвлекай, пусть люди поля смотрят.
— Ну как, товарищи, по-вашему? — обратился ко всем Стародубов. — Сколько возьмёт здесь колхоз «Красное знамя» пшенички, на этом градобойном участке?
— Погодите, пройдём дальше от дороги, посмотрим. Иван Спиридоныч! Как на твой глаз?
— Что — глаз? Сын плотник говорил отцу плотнику: «Наплюй, батя, на свой глаз, теперь у нас аршин есть». Обмеряем, посчитаем.
Отмерили в разных местах поля несколько квадратов, оборвали колосья, обмяли их в ладонях, провеяли зерно на ветру, взвесили даже — кто-то из гостей захватил с собой маленькие лабораторные весочки.
— Тринадцать центнеров будет, Дмитрий Сергеич.