Он подмигнул мне и продолжал рассказывать про м-ские колхозы.
— Ну есть там ещё колхоз «Дружба». Тоже считается — передовой. И, верно, недурной колхоз. Если бы уж, скажем, безвыходное положение — можно туда податься. Пасека у них большая, животноводство, хлеба давали по пять кило. А нынче должно больше быть — триста гектаров новины распахали. Так по виду — всё хорошо. Но руководство у них, понимаешь, опасное. Председатель парень малограмотный, недавно выдвинули из бригадиров, а бухгалтер — пьяница горький. Прямо на работе в конторе пьёт. В шкафу за делами полно бутылок порожних. И говорят про него — малый жуликоватый. Так что может этого малограмотного председателя во всякую минуту облапошить, и может, понимаешь, колхозников крепко обидеть. Почему мне об этом подумалось? Да, видишь, и такое случалось уже со мною. В Башкирии, в тридцать пятом году. Хапнул счетовод девяносто тысяч и был таков. В последствии-то его поймали, да денег при нём оставалось всего пятьсот рублей. Колхоз небольшой, фонд трудодней — тысяч сорок пять. Как подсчитали мы — по два рубля с трудодня украл. У нас тогда с жинкой было пятьсот семьдесят трудодней. Я делал мебель для клуба, хода бричечные, подработал неплохо. Она дояркой работала. Считай — тыща сто сорок рублей наших ухнули. Баян можно было б купить. Я в тридцать восьмом году купил в Ташкенте тыщу триста заплатил, а тогда они дешевле стоили. Видишь, какая история. И вот поглядел я в «Дружбе» на ихнего бухгалтера — рожа такая проспиртованная, стакан перед ним на столе, подливает из графина, пьёт вроде, как воду, и не морщится, на глаза только слеза набегает. Думаю себе: как бы не повторилось тут опять то самое, что в Башкирии. Это мало радости — на растратчиков работать. Председатель уговаривает: «Оставайся, пиши заявление, нам плотники и колёсники позарез нужны». — «Нет, — говорю, — мне у вас не нравится тем, что не в центре, далеко бабе на базар ходить», — отбрехался в общем, ушёл… Ну, что тебе ещё рассказать? Есть там «Знамя труда», садово-огородный колхоз, семьдесят пять гектаров сада. Кто не в курсе, тот, конечно, сразу кинется — такая площадь сада, это ж капитал! А я первым делом спросил: какой был урожай в прошлом году? «В прошлом году, — говорят, — завалились фруктами, сильный урожай был». Тогда — всё. В этом году, значит, либо будет, либо нет. Сад, он не всегда родит, бывает перегуливает, одно лето родит, другое отдыхает. А «Вторая пятилетка» — четвёртый колхоз — хмелем занимается. Очень рынтабельная штука. Только он, понимаешь, хмель, не сразу начинает доход давать, года через три, а сначала — одни расходы. Пошёл туда, оказывается, они ещё только закладывают плантацию, сушилки строят, колья заготавливают. Получили пять вагонов леса, кучу денег платят за него. Неподходяще. А пятый колхоз — я уж и забыл, как его звать, — совсем маломощный, захудалый какой-то, туда никто из наших дубовских не вступал. Урожайность низкая, потери большие, немолоченная пшеница до сих пор в скирдах стоит. Народ там какой-то сонный. Из-за руководства, я думаю. Может, потому, что парторга у них нету. Спрашиваю: сколько у вас ефремовских звеньев? Никто не знает, и понятия не имеют, что это такое — ефремовские звенья. Как дикари… Вот тебе и все колхозы. Ничего особенного. Жалеть незачем. Такое мы скрозь найдём.