— Работал он здесь, а мы дрожали за него: заберут его от нас! Орёл! Ему высоко летать.
— Так и вышло. Два года всего пробыл здесь.
— Завод строит сейчас большой где-то в Донбассе…
— Станет, бывало, речь говорить на собрании— каждое слово тебе в душу вложит. Расскажет людям, что творится на белом свете, и к нашим делам подведёт — для чего нужны, мол, наши ободья, хомуты: всё для колхозов, для народного хозяйства. И мы, дескать, не последние винтики в государстве.
— Оно и работать веселее, когда пользу от своего дела сознаёшь.
— Умел поднять дух рабочего человека.
— На таких руководителях земля наша стоит!..
— А теперь у нас директором товарищ Сергеенко, — продолжал Мирон Иванович. — На каблук косячёк положить? А, может, набойку? Тогда уж и на другой сапог придётся положить, как это говорится, для… чего?
— Для симметрии.
— Вот, вот. Давайте сапог… Был товарищ Сергеев, теперь товарищ Сергеенко. По фамилии разница небольшая — Сергеев, Сергеенко, — а по делу, как небо от земли! Зайдёт в цех — здравствуй людям не скажет, будто и не замечает никого. Молчит, сопит, всё вроде сердится на нас. А за что? За то, что сам неудалый? Хотя, как сказать — неудалый. На дело у него способностей нет, а так чего-нибудь скомбинировать — это он умеет. И, скажи, какие люди есть! Ну, не можешь сам собственной головой ничего хорошего придумать, так хоть бы по готовому ладу вёл. Как настроили до тебя, так и держи. Нет, и этого не может. Или не желает. Три цеха уже прикрыл. На которое производство нет приказа сверху, считает — лишняя обуза, надо его ликвидировать. Вот — гвозди. Это при нём стали такие делать. Крупные гвозди скорее делать, чем мелочь, а ему лишь бы отчитаться по весу, что выполнили план. А что мы его клянём тут, и что гвоздь этот подошву рвёт, обувь губит заказчику— на это ему наплевать… Бондарный цех закрыл, а дом себе под квартиру приспособил. Не то, чтобы жить ему негде было, имел квартиру, хорошую, но — не особняк. Посмотришь на его ухватку — ничто ему не болит наше! С подсобного хозяйства возами продукты тащит. Вот и вся его забота — о своём брюхе. Загубит он наш комбинат!..
Из того, что Мирон Иванович ещё рассказывал о Сергеенко, стало ясно, что у рабочих были серьёзные основания тревожиться за судьбу своего предприятия Их нынешний директор переменил в районе уже немало должностей. Работал на райбазе по заготовкам овощей — сняли, не справился. Был заведующим райсельхозотделом — сняли, с выговором. Был председателем райпотребсоюза — сняли, объявили строгий выговор, чуть под суд не угодил за самоснабжение. Ещё откуда-то снимали его раза два. И вот опять назначили на ответственную должность — директором райпромкомбината.
Бывает ещё у нас так, к сожалению. Человек неоднократно доказывал делом, вернее, провалом порученного ему дела, свою никчёмность, неспособность руководить людьми и занимать ответственные посты, но всё же его продолжают считать кадровым ответственным работником определённого масштаба. Хотя весь «масштаб» тут заключается лишь в том, что его то и дело выставляют из районных или областных учреждений. Но именно из областных или районных, не ниже. Поэтому, что ли, к нему привыкают, как к «кадровику»? Какой-то гипноз послужного списка. После очередного строгого внушения за очередной развал работы в очередном учреждении товарищи в отделе кадров снова ломают голову над вопросом, куда его послать теперь, ка-кую подыскать ему новую должность, чтоб и не очень всё же обидеть его, не понизить в ранге, зарплате?..
— В райсельхозотдел, в райпотребсоюз — всё в рай и в рай его пихают, тьфу ты пропасть! — плюнул с ожесточением Мирон Иванович. — Архангел какой! Херувим! В раю ли ему место? Выговора, предупреждения. Да разве его этим исправишь? К нему, что ни прилепи — держаться не будет: Стельки нету. Знаете, как в сапоге — стелька самый главный предмет. Основа. Ежели хорошая стелька, то и подмётку подобьёшь, и союзку положишь, а ежели плохая — весь сапог не годится, хоть заново перетягивай. Так и Сергеенко наш. Хоть выговор ему, хоть два, хоть деревянными гвоздями прибей, хоть железными, вот этими костылями — ничто не пристанет. Лубок трухлый у него в серёдке, вместо стельки… Придётся, должно быть, самим какие-то меры принимать. Пойдём в райком, расскажем, что у нас тут делается. Может, он туда совсем другую продукцию представляет из наших цехов, высшего качества, по ней и судят о его работе? А как он для народа старается — того не видят. С лица только видят его. Он же и заходит в кабинеты лицом вперёд и выходит, не оборачиваясь, спиною дверь открывает. А мы-то здесь осмотрели его со всех сторон. А не добьёмся правды в районе — поедем в обком!..