Дэвид протянул Саре бокал ее любимого белого вина, и она осторожно взяла его, избегая соприкосновения их пальцев. В уголке его рта мелькнула улыбка, как если бы он знал, чего она божась.
Либо он наслаждается ситуацией, нарочно заставляя ее нервничать, либо ждет, чтобы она сделала первый ход, подумала Сара. Она была готова начать разговор, лишь бы поскорее покончить с этим, но не знала, что сказать.
Внезапно мысль о том, какими серьезными последствиями чреват ее поступок, снова застучала в голове.
Не мог же Дэвид серьезно рассматривать ее сумасшедшую идею, — так почему он затягивает эту пытку? Ей хотелось сжаться в комочек, спрятаться, сделаться невидимкой.
Сара не понимала, что с ней творится: — то она владела собой, была совершенно спокойной, то вдруг впадала в истерику. Это было совсем не в ее характере. Она просто не узнавала себя!
— Вы пришли к какому-то решению? — выпалила она сдавленным голосом и поставила бокал на маленький круглый столик рядом с креслом, чтобы Дэвид не заметил, как дрожат ее руки.
Уловив удивленное выражение на его лице, Сара тут же разозлилась на себя. За этот грубоватый вопрос она была готова откусить себе язык. Куда подевалась сдержанная леди?
Но Дэвид уже снова надел маску вежливого интереса. Он стоял спиной к свету, и Сара ничего не могла прочитать в его глазах.
— Да, я сделал выбор, — коротко кивнул он, — но мы поговорим об этом за обедом.
Вновь подняв бокал, она вспомнила, как часто он экзаменовал ее на работе. Там ей неведомы были поражения. Но сегодня предстояло испытание совсем другого рода, ведь речь шла об эмоциях.
Она не нашлась, что ответить, и завела легкую светскую беседу. Они мило болтали, пока экономка не вкатила тележку с ужином. Сара чувствовала, что ее ладони взмокли от пота, а внутри все болит от напряжения. Она из последних сил старалась казаться спокойной.
— Вы не возражаете, если мы пообедаем здесь? — спросил Дэвид.
Она грациозно поднялась, впервые заметив накрытый скатертью прямоугольный стол в оконной нише.
Длинные бархатные занавеси были задернуты, скрывая голубые апрельские сумерки. Горящие свечи бросали сверкающие блики на серебро и хрусталь и смягчали холодные черты человека напротив.
Обед был великолепен. Легкое вино разливалось по телу приятной теплотой, а Дэвид вел себя весьма дружелюбно. Но Сара не могла расслабиться ни на мгновение. Она даже не ощущала вкуса превосходных блюд.
Когда Энн принесла кофе и удалилась, Сара не выдержала:
— Я не хочу кофе. — Ее голос прозвучал как выстрел. — Спасибо, — пробормотала она, спохватившись.
Как можно быть таким бесчеловечным! Неужели он не понимает, что она уже на пределе?
— Итак… — начали оба одновременно, и Дэвид тут же замолчал, приглашая ее продолжать.
Надо было держать рот на замке, разозлилась на себя Сара, а теперь первый шаг — снова за ней. Ну, хватит, решила она в ярости и, собрав все свое мужество, ровным голосом спросила:
— Могу я узнать, каково ваше решение?
— Конечно, можете.
Такой ловкий, любезный, дьявольски спокойный! Она готова была ударить его! Как ей могло прийти в голову обратиться к нему, ведь брак с таким рациональным человеком будет невыносим.
Дэвид не спеша закурил тонкую сигару, и пламя зажигалки осветило его резкие черты. Темные в неверном свете глаза скользнули по лицу девушки, и она чуть не задохнулась от возмущения. Нет, конечно, он смотрел на нее прежде, но никогда так, как сейчас — как будто она уже принадлежит ему.
— Я решил, — медленно произнес он, рассматривая кончик своей сигары, — принять ваше предложение. Это будет брак по расчету. Многие союзы были основаны на меньшем, и в результате оказались удачными. — Улыбка тронула его губы. — То есть, я согласен в принципе, но есть одно условие.
Сара не верила своим ушам. Раз Дэвид Бартон согласен жениться на ней, значит, это была не такая уж бредовая идея. И нет нужды больше лежать без сна, придумывая, где взять деньги для Локвуда. Выйдя замуж, она вступит в права наследования, и вся эта ужасная история благополучно закончится. Все будет в порядке!
Сара улыбнулась и облегченно вздохнула. Но Дэвид предостерегающе поднял бровь:
— Не спешите радоваться. Вы же еще не знаете условия.
— Нет. Не знаю.
У нее слегка кружилась голова. Самое главное, что удастся избежать позора, который омрачит дяде последние годы жизни, и на ее совести не будет его смерти. А условие не может быть слишком страшным.